Бесславный

Глаза Лашонды яростно заблестели.

— Все остальные сбежали. Они не хотели быть в комитете со шлюхой Брайнной, — она скривила губы. – И мне не хочется повторять то, что сказали некоторые из них. Фу, люди разочаровывают меня.

— Это так нелепо, что даже говорить не хочется, — Ник выдохнул, затем хмуро посмотрел на Мадуга. – Эй, мальчик-гений? Может, ты прольешь свет на то, кто сотворил с ней это дерьмо?

— Хотел бы я, но они сразу же удалили все с компьютера Тендайка и затерли жесткий диск. Испугались правосудия, ведь это считается детским порно. Хэд надеется, что сможет выбить из кого-нибудь признание.

— Ага, потому что с хулиганами это всегда срабатывает, — фыркнула Лашонда. – Не знаю как вы, а я без Брайнны не хочу этим заниматься. Плевать на танцы. Пусть придурки выплясывают в пустом спортзале. Они это заслужили. Я хочу пойти домой и убедиться, что с ней все хорошо. Я звонила ей, но она не берет трубку.

Коди скрестила руки на груди.

— Думаю, мы все хотим узнать об этом.

Ник согласился.

— Я прокручивал все в голове тысячи раз, но не могу понять, кто и зачем сотворил такое с ней. Шон? Есть идеи?

— Нет. Она не наживала себе врагов, знаешь ли. Мы же говорим о Брайнне. Разве есть кто-то милее ее?

Ник сказал бы, что его мама, но не хотел, чтобы его дразнили.

Лашонда проверила телефон.

— Давайте отложим все до понедельника. Надеюсь, Брайн к этому времени вернется.

Ник кивнул.

— Похоже на план. Ты сразу поедешь к Брайнне.

— Ага.

— Позвони и скажи мне, чем она занимается.

Лашонда похлопала его по руке.

— Хорошо. Увидимся с вами позже.

Мадуг закинул рюкзак на плечо.

— Жаль, что я не видел этих фото.

Калеб в ответ на его комментарий приподнял бровь.

— Не по этой причине, — огрызнулся Мадуг, когда понял, о чем подумал Калеб. – Я не хочу увидеть подобные изображения, но я могу понять, когда фотографии обработали в фотошопе. Если бы у меня была копия, я бы доказал это.

Ник нахмурился.

— Они были такими грязными, что тебе их лучше не видеть. У меня психическая травма.

Мадуг поправил очки на кончике носа.

— Знаешь, я пытался изобрести очиститель для глаз, когда был ребенком. Хотя и не вышло. Но я не сдался. Однажды я найду способ стирать текущие воспоминания, пока они не переместились в долговременную память.

Подобное заявление от кого-то другого можно было бы посчитать шуткой.

Но от Мадуга…

С этим следовало считаться.

Мадуг поправил свое худи.

— Увидимся завтра.

Ник молчал, пока не остался наедине с Коди и Калебом.

— Вы точно не можете применить свой ахалай-махалай сим-салабим, чтобы выяснить, кто за этим стоит?

Калеб фыркнул.

— Классно выразился, Доктор Сьюз[7]. И извини. Я никак не могу это отследить.

Коди согласилась с мнением Калеба и его комментарием.

Ник посмотрел на часы.

— Ладно. Мне все равно пора идти к Кириану на работу.

Калеб взялся за рюкзак.

— Я провожу тебя.

Ник терпеть не мог мысли о том, что его провожают, как какого-то недееспособного.

— Я не твоя пара на выпускной, Кей. Да и не хотел бы ей быть.

— Не бойся. Ты слишком волосатый на мой вкус, Готье. И без обид, ты недостаточно привлекательный или сексуальный, чтобы изменить его.

Ник раскрыл рот:

— А вот это было больно и подло. Милый, ты хочешь ударить по больному месту? Не позволяй внешности обманывать тебя. У меня ведь тоже есть чувства.

Коди рассмеялась.

— Клянусь, иногда кажется, что вы двое встречаетесь. Я чувствую себя пятым колесом.

— Ах, малышка, — сказал Ник с усмешкой. – Ты же знаешь. Ты для меня единственная. Куда Калебу с тобой тягаться.

Калеб швырнул Нику его рюкзак.

— Убирайся, пока я не съездил тебе.

Засмеявшись, Ник открыл дверь, которая вела к черному входу, но замер, увидев маленькую группу учеников, собравшихся вокруг граффити, которое кто-то нарисовал поверх нескольких шкафчиков.

Спенсер Секстон – гей! И, как будто этого могло оказаться недостаточно, несколько фотографий Спенсера с другим парнем были приклеены вокруг слов.

Что за…

— Ученики! – рявкнул Мистер Хэд, врываясь в их группу. – Вон отсюда. Немедленно! Испаритесь!

Когда Ник покинул здание, Спенсер схватил его и прижал к стене, подальше от камер и взглядов людей. Хотя Спенсеру было только пятнадцать, его рост уже составлял шесть футов, а тело было мускулистым, и люди считали, что он старше.

Калеб пошел было к ним, но Ник подал знак, что все нормально. Он мог разобраться со Спенсером без помощи, и он прекрасно знал, чего тот от него хочет. И последнее, чего бы Спенсер хотел – зрителей.

— Кому ты рассказал? — прорычал Спенсер ему в ухо.

— Никому.

Он уставился на Ника.

— Ты — единственный, кто знал обо мне, Готье. – Однажды ночью, случайно, Ник наткнулся на Спенсера с его парнем в пустом кинотеатре.

— Когда я говорил тебе, Спенсер, что унесу все с собой в могилу, я это и имел в виду. Я никому и слова не сказал. Даже во сне. Уверен, что не твой парень выболтал?

Ник увидел в глазах Спенсера сомнение. Но не знал, касалось ли оно его или парня.

— Да я ни за что бы так с тобой не поступил, Спенсер. Нет. Я знаю, как это, когда тебя преследуют за вещи, которые ты не можешь изменить. Я бы так с другим не поступил.