Бесследно исчезнувшая

Вальтер выключил камеру. Сабина встала с дивана.

– Жаль, что ты не смогла встретиться с нашими семьями, – сказала она, – но, пожалуй, нам еще представится такой случай.

Анника почувствовала, что ее улыбка становится все более натянутой. Она быстро убрала в сумку ручку и блокнот, упаковала видеокамеру и штатив, а потом обменялась рукопожатием со всеми, и они с Вальтером ушли, оставив женщин стоять с внутренней стороны двери на холодном каменном полу в домашней обуви. И на пути к машине Анника спиной чувствовала их взгляды.

– Боже мой, – сказал Вальтер, когда они ехали обратно по Силвервеген. – И что мы сделаем из этого?

– Есть несколько приличных цитат, которые можно смонтировать.

– Ты имеешь в виду клише? «Как такое могло случиться?»

Анника слабо улыбнулась ему:

– Ты быстро учишься.

Она выловила блокнот из сумки и протянула Вальтеру:

– Офис «Моберг и Моберг» находится у нас на пути. Можешь забить его адрес в навигатор?

Вальтер с большой энергией взялся за дело, но даже энтузиазм не помог ему справиться со сложным редакционным прибором. В конечном счете Аннике пришлось припарковаться на автобусной остановке и выяснить дорогу, забив адрес в карту на своем мобильном телефоне.

Потом она набрала номер коммутатора, получила сообщение, что офис открыт до 17.00, и снова выехала на автостраду.

– Зачем нам надо заезжать туда? – поинтересовался Вальтер. – Чтобы взглянуть на старую бухгалтерию Ингемара Лерберга?

– Не только, – ответила Анника. – Я хочу знать, действительно ли Ингемар мошенничал с налогами.

Дождь прекратился, но брызги из-под колес двигавшихся впереди автомобилей периодически обрушивались на их ветровое стекло. Анника включила дворники. Жидкость для омывания стекол, как оказалось, закончилась, и от дворников было мало пользы, они лишь размазывали коричневую грязь по стеклу. Она сбросила скорость.

– И старую бухгалтерию тоже нельзя недооценивать. Последнее банкротство Лерберга случилось почти в тот же год, когда он получил место в риксдаге. Если он вел дела с саудовскими нефтяными шейхами, одновременно внося предложение о торговом эмбарго в отношении Саудовской Аравии, это же довольно интересно, не так ли?

Вальтер смотрел наружу через боковое стекло.

– Он же все равно должен прокомментировать подобное, прежде чем мы напишем, – сказал он.

– Естественно, – согласилась Анника.

– Если, конечно, выживет, – сказал Вальтер.

Анника вздохнула.

По краю дороги росли молодые деревца, тоненькие березки и вербы, по-видимому посаженные несколько недель назад. За ними мелькали торговые склады, авторемонтные мастерские, питомники с саженцами, линии электропередач. Они миновали Фисксетру, бесконечные ряды бетонных домов, нагромождавшихся друг на друга, виадук с рекламой художника, который устраивал выставку в галерее Сальтшёбадена. Вальтер долго молча таращился в окно, прежде чем снова повернулся к Аннике.

– А разве не требуется известить близких до того, как обнародуется имя жертвы преступления? – спросил практикант. – Его жена ведь еще не в курсе, никто не знает, где она находится…

Анника бросила взгляд в зеркало заднего вида и перестроилась в правый ряд.

– Ситуации бывают разные, – сказала она. – И нет готового решения на все случаи жизни, о чем остается только сожалеть. В противном случае было бы гораздо легче.

– Но в данном случае ведь все как на ладони, – возразил Вальтер. – Жена ничего не знает, но мы все равно публикуем имя и фотографию жертвы. Это же противоречит правилам журналистской этики?

Их обогнал грузовик, обрушив стену воды им на ветровое стекло, она смыла прежнюю грязь.

– Местные газеты в Наке выложили сообщение о случившемся вместе с именем и фотографией пострадавшего на своих сайтах одновременно с тем, как Лерберга увезли на «скорой», – напомнила Анника. – Его соседи и сотрудники тоже успели высказаться. То есть практически все вокруг него уже знали о произошедшем, когда наша публикация увидела свет. Было бы странно, если бы мы замолчали его имя в такой ситуации, словно напуская туману.

Она включила правый поворотник и выехала на главную магистраль в направлении Стокгольма.

– Но в любом случае все не так просто, – стоял на своем Вальтер. – Его ведь почти убили.

Прорубленная в горе автострада продолжилась между гранитных стен, отгороженных от нее деревянными заборами. Анника подумала о женщинах, с которыми они встречались в Солсидане, о большом доме с холодным как лед полом, обо всех усилиях, потраченных на покраску волос, булочки и сочетавшиеся с мягкой мебелью занавески. Когда-то она читала об одном научном исследовании, где констатировалось, что, конечно, можно купить себе более высокое качество жизни, но только в трех специфических случаях: еда, путешествия/впечатления и благотворительность/подарки. Следовательно, там, где дело касалось возможностей поесть, обогатиться новыми знаниями и одаривать других. Ради чего тогда все так отчаянно старались во всем превзойти других? Может, ученые ошибались? Почему иначе были так важны диваны и ногти?

– По-твоему, вечерние газеты отживают свой век? – спросил Вальтер неожиданно.