Бесследно исчезнувшая

Оба мальчика исчезли в одной из комнат в конце коридора. Женщина сунула пустышку в рот девочки и вошла в темную и душную гостиную. Толстые занавески не пропускали туда дневной свет.

– Кто бы мог подумать, что они пробудут у меня так долго, – сказала она и села на обитый цветастым плюшем диван. – Ингемар появился с детьми вечером в четверг, попросил позаботиться о них в выходные. Ты не знаешь, сколько им еще придется здесь оставаться?

Она принялась укачивать девочку у себя на коленях. Та жадно сосала соску.

– Я не могу ответить на этот вопрос, – сказала Нина и включила диктофон в своем мобильном телефоне. Речь не шла об официальном допросе, ей не требовалось предварительно зачитывать дату, время и место беседы.

– Вам удалось связаться с Норой? – спросила женщина.

– Пока нет.

– В голове не укладывается: уехать, бросить своих детей… Социальный департамент извещен? У них нет дежурной службы? Мне же надо работать.

Где-то в доме тихо зазвучала музыкальная заставка из мультфильма о медвежонке Бамсе. Нина посмотрела на женщину. Старшая сестра Ингемара, пятьдесят два года, никогда не была замужем. Ее седые волосы были аккуратно подстрижены. Она работала на неполную ставку экономистом в строительной фирме в Густавсберге.

– Что сказал Ингемар, оставляя детей?

– Я уже разговаривала об этом с инспектором, – ответила женщина. – Вчера после обеда. Инспектор Даниэльссон из полиции Наки.

Этого Нина не знала, ничего подобного не было зафиксировано ни в одном протоколе. Чертовы разгильдяи. Она ближе наклонилась к женщине:

– Я сожалею, что нам приходится беспокоить тебя. Но наверняка не в последний раз кто-то из полиции хочет поговорить с тобой. В крупных расследованиях всегда задействованы большие ресурсы, и предъявляются высокие требования к свидетелям и близким к жертве людям.

Кристина Лерберг кивнула, явно удовлетворенная ответом.

– Ингемар спросил, не могу ли я позаботиться о них. Я колебалась, на мой взгляд, все это было как-то неожиданно. Впрочем, когда ты одинок, с твоим временем не слишком считаются…

– Как он выглядел?

Девочка потеряла соску и принялась плакать снова. Кристина резко встала, подняла соску, подхватила ребенка на руки и вышла из комнаты. Нина слышала, как стук ее каблуков удалялся в направлении мелодии из Бамсе. Плач прекратился.

– Прошу прощения, – сказала она, когда снова вернулась к плюшевому дивану, села на него и провела рукой по колену, расправляя складку на юбке.

– Он был радостный? Усталый? Расстроенный?

Женщина скользнула взглядом по книжной полке, словно воспоминания прятались среди стоявших там предметов.

– Он был не склонен долго разговаривать. Когда я попыталась объяснить, что в субботу вечером собиралась сходить на лекцию «Предпринимательство в Африке», в Ротари-клубе, он немного рассердился. Спросил, почему меня внезапно заинтересовало открытие предприятий за границей. Я попробовала объяснить, что это не имеет отношения к делу, когда ты член…

Нина доверительно коснулась руки Кристины.

– Я понимаю, что тебе, возможно, трудно говорить.

Глаза Кристины наполнились слезами.

– Он выкарабкается? – прошептала она и бросила торопливый взгляд в коридор, в направлении детской комнаты. – Что мне делать, если он не поправится? И почему Нора не приходит домой? Где она может быть?

Нина внимательно посмотрела на женщину.

– Когда уехала Нора? – спросила она тихо.

Кристина начала теребить подол юбки.

– Уехала?..

– Ингемар ведь сказал, что Нора уехала, когда оставлял детей, именно поэтому ты и согласилась позаботиться о них, несмотря на Ротари, не так ли? Когда она исчезла?

Кристина Лерберг закашлялась.

– В среду вечером, – наконец сказала она и посмотрела в сторону музыки из Бамсе. – Они поссорились. Дети ничего не знают. Когда мне надо рассказать им, как ты считаешь?

– Из-за чего они поссорились?

Кристина Лерберг встала:

– Какая же я растяпа. Могу предложить тебе чашечку кофе?

– Не беспокойся, сядь, – сказала Нина.

Кристина села. Нина изучила ее взглядом – красиво уложенные волосы, холеные руки с ухоженными ногтями, стройное тело.

– В четверг же был день Вознесения Господня, – пробубнила Кристина. – У меня был законный выходной, я посетила церковь, а потом сходила в галерею Лильевалш. Как раз вернулась домой и налила себе бокал шабли, когда пришел Ингемар, часы показывали половину пятого или около того…

Она скосилась на Нину, словно это время не очень подходило для бокала белого вина. Нина ничего не сказала.

– У него были красные глаза, словно он плакал. Или выпил. Дети вели себя ужасно. Это обычная история, когда Норы нет с ними. Она избаловала их. «Нора бросила нас», – сообщил он. Я ему не поверила. Нора не из тех, кто уходит, она не из такого теста.

Кристина достала бумажный носовой платок из кармана юбки и высморкалась.