Бессмертие

Черный блестящий мышиный нос сморщился. Потом показалось нечто розовое и влажное, откуда высовывался резец Гукки.

Крошечную лапку он приложил к мохнатому лбу. Родан внутренне застонал от смеха. Итак, теперь малыш приветствовал его.

— Лейтенант Гукк из Корпуса мутантов докладывает о готовности к действиям, — пропищало пушистое существо. — Извините, что не говорю: Гукки. Это кажется мне слишком обыденным с тех пор, как я стал человеком чести.

Родан, пожав плечами, отвернулся. Лица других мужчин искривились от сдерживаемого смеха. Только Булль перебирал весь свой огромный словарный запас от и до. Это были жестокие проклятия, на которые Гукки ответил еще одной демонстрацией своего зуба.

— С каких это пор ты стал офицером? — возмущался Булли. — Что это значит: лейтенант Гукк из Корпуса мутантов?

Гукки медленно повернулся. Широкий кончик ложкообразного хвоста пять раз ударил по полу, что было у Гукки выражением наивысшей степени презрения.

— Пять ударов, Булли, — уничтожающе прочирикал он. — Пять ударов! Фи!

— Корабль готов к старту, — прервал голос Родана смех мужчин. — Что теперь смеяться? У каждого разумного существа могут быть свои особенности. Мы, люди, должны быть терпимы к ним и относиться к ним с уважением. Или у нас нет этой терпимости?

Гукки славно забавлялся. Он почти с нежностью смотрел на человека, который так прекрасно понимал его, Гукки. Все-таки это была неплохая мысль: прошмыгнуть на планете Трамп в полупустой ящик с провиантом, чтобы таким образом перебраться на корабль. Гукки согласился пройти гипнообучение для более быстрого освоения главного человеческого языка.

Родан перестал смеяться так же внезапно, как и начал. Взгляд его глаз неожиданно снова стали озабоченными.

— Это была небольшая разрядка для наших нервов, — сказал он. — Крэст, как далеко вы продвинулись с позитронными расчетами?

Гукки был немедленно забыт. Мужчины устремили свои взгляды на ученого-арконида.

Крэст казался спокойным и невозмутимым. Его белые волосы блестели в ярком свете центрального освещения.

— Отдельные значения уже готовы. Наиболее точные данные о собственном движении Веги также запрограммированы и введены в мозг. С учетом космический орбитальной скорости и рассчитанных побочных факторов возможно, что в течение примерно двух часов предположительная позиция планеты, которую мы ищем, будет достигнута. ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ позиция, — предупреждающим тоном добавил Крэст.

Родан посмотрел на хронометр. Было 17 часов 58 минут.

— Старт в восемнадцать часов бортового времени, — решил Родан. — Гукки, ты будешь рядом со мной. Я прошу, чтобы после твоего производства в лейтенанты Корпуса мутантов ты больше не делал глупостей. Я думаю, ты можешь играть с первым офицером.

Гукки ликовал, Реджинальд Булль покраснел, а Родан слегка усмехнулся.

Ровно в восемнадцать часов вспыхнули импульсные двигатели линкора. Полыхающие раскаленные потоки разрывали грунтовое покрытие космического порта. Раздался чудовищный грохот. Гигантский корпус в вертикальном старте поднялся с посадочной площадки, чтобы затем умчаться в пустой космос с таким ускорением, что атмосфера планеты Феррол вдоль стартовой линии засветилась ярко-белым.

Через несколько секунд «Звездная пыль II» исчезла. Только горячий вихрь свидетельствовал о ее старте.

34.

Через пять минут после транзиции Родан передал на рабочую гиперпозитронику так называемый «импульс согласия». Человек никогда не смог бы управлять процессами в пространстве высшего порядка или хотя бы только влиять на них.

Кто-то громко и пронзительно закричал. Вега посылала последние выбросы своих огненных протуберанец почти до отражательного экрана. Своего собственного голоса уже нельзя было услышать. «Звездная пыль II» превратилась в раскачивающийся колокол.

Казалось, что на них обрушился огненный град целого боевого флота. Энергию, освобождавшуюся в одной единственной протуберанце средней величины, Родан сравнивал примерно с 1,2 миллиона водородных бомб земного производства.

Никогда прежде арконическому линкору не приходилось выдерживать такого натиска.

В последнюю долю секунды перед транзицией Родан заметил фиолетовое свечение на разрушающемся экране. Предохранители поля всех реакторов силовых станций в тот же момент вышли из строя. Выше подняться было нельзя, люди достигли своего предела. Это означало, что стальная оболочка космического тела не выдержала страшной силы огромного взрывающегося небесного светила.

В переговорном устройстве еще раз послышался громкий крик. Он перекрыл глухой рев, превратившись потом в едва слышный шепот.

Вокруг корабля возникло что-то такое, что уже не принадлежало этой Вселенной. Арконическое структурное поле для тотального отражения четырехмерных влияний удалось смонтировать до катастрофы. Оно превращало прочный материал космического корабля в нечто непостижимое, что получало в абсолютно разматериализованной форме скачкообразный импульс.

«Звездная пыль II», все еще представляющая собой ярко полыхающий металлический факел, исчезла из нормального космоса.