Бессмертная любовь

– Я не могу ехать в Шотландию. Я собиралась составить вам маршрут. Или, вернее, найти его на компьютере, – добавила она смущенно. – Как вы рассчитываете туда попасть? Ведь я могу заживо сгореть на солнце! – Она паниковала все сильнее. – Мне… трудно путешествовать. Никаких регулярных авиарейсов. Никаких поездов. Солнце…

– Я взял машину. Мы поедем на машине. – Он был горд тем, насколько непринужденно об этом говорит: ведь еще неделю назад он вообще не знал, что такое эти чертовы машины. – И будем останавливаться каждый день задолго до рассвета. Служащий внизу составил мне маршрут.

– Вы умеете водить машину?

– Я не умею водить, но ведь ты умеешь.

– Я ездила только дома и совсем мало.

– Когда-нибудь бывала в горной Шотландии?

– Н-нет, но…

– А хотела бы?

– Кто же не хочет!

– Тогда ты поедешь со мной.

Эмма поднесла дрожащую руку к своим волосам и спустила прядь к глазам. Увиденное привело ее в ужас: выгорели на солнце!

Лахлан отпустил ее принять душ и одеться, и, оставшись одна в ванной, она потрясенно взирала на свидетельства того, насколько близко подошла к гибели. Эмма выскользнула из ночной сорочки и покрутилась перед зеркалом, чтобы оценить состояние своей кожи.

Вся ее кожа оказалась нетронутой – бледной и восстановившейся, не так, как в прошлый раз. Она посмотрела на тыльную сторону своей кисти и ощутила прилив тошноты.

Слава Фрейе, воспоминания об ожоге были, как всегда, благословенно туманными. Хотя Эмма не могла вспомнить подробности, она хорошо усвоила этот урок, избегая солнца уже почти шестьдесят семь лет, однако перед рассветом провалилась в забытье, не успев ни сбежать от этого Лахлана, ни умолить его задвинуть шторы.

Содрогнувшись, Эмма включила душ и встала под струи воды, стараясь не задеть разбитый мрамор. Намыливая и прополаскивая волосы, Эмма вспоминала свою обычную неделю, из тех, что предшествовали этой злосчастной поездке. С понедельника по пятницу она добывала данные для своего ковена и тренировалась, а потом смотрела ночное кино с тетками. В пятницу и субботу приходили ведьмы со своей игровой приставкой и блендерами, полными напитков разнообразных нежных цветов. В воскресенье вечером она ездила верхом с добрыми демонами, которые часто крутились у их поместья. Если бы ей удалось чуть улучшить пару мелких аспектов своей жизни, то все было бы просто идеально.

Эта мысль заставила Эмму нахмуриться. Как прирожденный вампир, она не способна была лгать окружающим. Если ей в голову приходила какая-то уловка, и у нее возникало желание ею воспользоваться, ей становилось плохо. Нет, Эмма не могла лгать окружающим – но она всегда обладала талантом обманывать себя. Пара мелких аспектов? Если говорить честно, то это было болезненное одиночество и не оставлявший ее страх собственной природы.

Насколько Эмма знала, подобных ей созданий больше не существовало. Она ни для кого не была своей, и хотя ее тетки-валькирии ее любили, она ощущала свое одиночество так остро, словно оно было кинжалом, ежедневно разящим ее сердце.

Она решила, что если бы ей удалось понять, как ее родители жили вместе, и как им удалось ее родить, то, может быть, она смогла бы найти других, таких же, как она. Возможно, тогда она почувствовала бы контакт еще с кем-то. А если бы ей удалось больше узнать о своей вампирской половине, она смогла бы не бояться того, что когда-то станет такой, как они. Никому не пожелаешь каждый день бояться, что превратишься в убийцу…

Если Эмма считала, что Лахлан оставит ее в покое, усвоив урок, то она ошибалась. Он вошел в ванную и открыл дверь душа. Она вздрогнула от неожиданности и чуть не уронила бутылку с бальзамом для волос. Она увидела, как Лахлан судорожно сжимает и разжимает кулаки – и ее пальцы бессильно разжались. Бутылочка со стуком упала.

Эмма повернулась лицом в угол, став к Лахлану боком, и попыталась спрятать свою наготу. Если он ее ударит, она сможет упасть и притянуть колени к груди. Но Лахлан только выругался на каком-то незнакомом языке и ушел.

Еще раз сполоснувшись, Эмма вернулась в спальню и обнаружила, что почти все ее вещи исчезли. Неужели он унес их в машину? И ноутбук? Ей так и не удалось ничего узнать про своих родителей, так что новой информации в компьютере не появилось. Если она способна была разобраться в библиотеке университета Тулейна, это еще не означало, что ей удастся найти ключ к записям Закона в чужой стране – и притом в часы между заходом солнца и рассветом.

Эта поездка ничего не дала ей. Конечно, если не считать встречи с Лахланом. И почему она все еще чему-то удивляется?

Эмма устало вздохнула и поплелась за вещами, которые он ей оставил: один комплект одежды был выложен на кровать. Конечно, Лахлан выбрал самое минималистское и прозрачное нижнее белье из всего, что она привезла с собой! При мысли о том, что он шарился в ее нижнем белье и выбирал, что ей надеть, Эмма покраснела чуть ли не в тысячный раз за то время, что прошло с момента их встречи. Наверное, она потратила на румянец чуть ли не четыре литра крови!