Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт

Она сникла и еле волочила ноги по мокрому песку.

— Ох, — прошептала она, — мы должны одобрить рабство! Мы должны действовать в пользу распространения рабства на ныне свободные штаты и территории!

— Виги вымирают; республиканцы слишком молоды, и их опасно принимать в расчет; кандидат демократов, несомненно, выиграет. Но ни один кандидат не может быть выдвинут демократической партией, если он не поддерживает рабство.

Совсем стемнело. Ветер с моря стал холодным. Джесси запахнула поплотнее свое пальто.

— Как случилось, что выбрали тебя, Джон? Демократы-южане знают, что ты сторонник свободы, что ты боролся за принятие Калифорнии как свободного штата. Почему они остановили свой выбор на тебе для защиты интересов рабовладельцев?

— Очевидно, потому, что идеологически и географически я для них хороший компромисс. Ты и я родились на Юге, у нас сильные связи с ним. Нас также знают на Западе. Сторонники свободных земель и многие виги будут голосовать за меня, потому что им известно мое содействие в приеме Калифорнии в Союз как свободного штата; они предполагают, что я буду выступать за свободу на новых территориях. В то же самое время, если я публично признаю закон о беглых рабах и закон Канзас — Небраска, тогда сторонникам рабства не придется опасаться меня, ибо тем самым я возьму на себя обязательство защищать их интересы.

— Иными словами, голосуя за тебя, та и другая фракции будут голосовать за взаимоисключающие надежды.

— Верно.

Они дошли до скалистой части мыса, вскарабкались вверх по неровным, шероховатым камням и сели отдохнуть у основания башни маяка. Внизу, в воде под их ногами, лежали обломки разбившегося судна, а над их головами вращался луч, предупреждая моряков. Они сидели на двух плоских камнях, прижавшись друг к другу, — две небольшие спокойные фигуры, сливавшиеся с сумерками на фоне скал. Она ждала, что муж откроет ей свое решение, но он молчал.

— Что ты думаешь об этом, Джон? — спросила она. — Ведь на твои плечи ляжет бремя вероятной гражданской войны.

Он повернулся и, застенчиво улыбаясь, сказал:

— Хочу, чтобы ты стала первой леди. Хочу видеть тебя в роли хозяйки Белого дома, к которой тебя готовила вся жизнь. Сегодня в Америке нет женщины, более подходящей к такой славной работе, чем ты.

Он взял ее руку и приложил к своей щеке.

— Ты, Джесси, пережила многое со мной. Ты пережила муки разума и плоти. Я вовлек тебя в ссоры и скандалы, таскал через пограничные зоны с их заразными болезнями. Ты всегда была рядом со мной, даже когда я был не прав. Да, моя дорогая, я давно знал, что ошибался, уйдя в отставку из армии после военно-полевого суда. Теперь, когда появилась возможность стать президентом, я признаюсь тебе, каким тупоголовым я был, как мной овладела ложная гордость. Но ты не противилась мне, не заставляла действовать наперекор моему желанию, хотя то, что ты предлагала, было правильным, и ты предвидела, что предстоит нам в случае моей отставки. Потеря первого сына — на моей совести. Я знаю, что ты пережила в Сан-Франциско в месяцы одиночества, когда я бросил тебя в песчаных дюнах, стараясь добыть в Марипозе как можно больше золота, чтобы обеспечить себе благополучие на остаток жизни, — благополучие, которое конфликтовало с расчетами и надеждами, руководившими нами в рабочей комнате Хасслера. Я знаю, что последние несколько лет я отдавал время и энергию делу, которое, по твоему мнению, было бессмысленным. Но ты проявила терпение, ты была рядом со мной, когда я тратил задешево наши годы и наши мечты…

— Потому что я всегда была уверена, что однажды…

— Может ли это стать той возможностью, на которую ты надеялась, Джесси? Я могу стать президентом Соединенных Штатов, а ты — первой леди. Я обязан тебе всем, что ты пережила со мной, я в долгу перед тобой за твою любовь. Я не обеспечил тебе постоянного дома, Белый дом может стать твоим домом. Я не обеспечил тебе то место в обществе, какое ты заслуживаешь, с твоим приходом в Белый дом мир поймет, что ты подлинная первая леди нашего времени.

Она молча стояла некоторое время, глубоко дыша, ощущая неизмеримое чувство, наблюдая за тем, как медленно обмахивавший горизонт луч маяка вырывал из мглы одну за другой темные волны.

— Чтобы видеть меня первой леди, — сказала она почти хрипло, — ты будешь вынужден действовать вопреки принципам, которым был верен всю жизнь, не так ли? Разве ты можешь подписать указы о том, чтобы сбежавшие рабы возвращались закованными в цепи? Разве ты позволишь, чтобы рабство было распространено на свободный Канзас и на тысячи миль свободной территории между Канзасом и Южной Калифорнией?

Он промолчал.

— Джон, — воскликнула она, — я хочу быть женой президента! Оглядываясь на прошлое, скажу, что всегда хотела этого. Может быть, найдется выход из положения, ведь если тебя не выдвинут, то предложат какого-то откровенного сторонника рабства, не так ли? Разумеется, лучше иметь в Белом доме сторонника свободы, даже если он пошел на какие-то уступки, чем сторонника рабства, который будет делать все, чтобы расширить территории, где существует рабство.