Бессмертная жизнь Генриетты Лакс

Холодным солнечным воскресеньем 18 января 2009 года я съехала с шоссе на дорогу, которая вел к Кловеру. Проезжая мимо одного зеленого поля за другим, я подумала: «Не припоминаю, чтобы дорога до Кловера была такой длинной». Затем я осознала, что только что проехала мимо почтового отделения Кловера — оно было через дорогу от большого пустого поля. «Но раньше оно располагалось через дорогу от остальной центральной части города». Я ничего не понимала. Если это было почтовое отделение, то где все остальное? Какое-то время я продолжала ехать, думая: «Почтовое отделение переехало?» И вдруг до меня дошло: Кловера больше не было.

Я выскочила из машины и побежала по полю на то место, где некогда стоял старый кинотеатр, в котором Генриетта и Клифф смотрели фильмы с Баком Джонсом. Он исчез. И бакалейный магазин Грегори и Мартина, и магазин одежды Эбботта. Я стояла, зажав рот рукой, и недоверчиво смотрела на пустое поле, пока не увидела вдавленные в землю и траву обломки кирпича и маленькие белые кафельные плитки. Опустившись на колени, я принялась собирать их, наполняя свои карманы тем, что осталось от города, где прошли юные годы Генриетты.

«Нужно послать несколько штук Деборе. — подумала я. — Она не поверит, что Кловера больше нет».

Я стояла на Мейн-стрит, разглядывая останки центральной части Кловера, и у меня появилось ощущение, что исчезает все, что связано с историей Генриетты. В 2002 году — всего лишь через год после того, как Гэри держал руками Дебору за голову и перекладывал с нее на меня бремя клеток — он внезапно умер от сердечного приступа в возрасте пятидесяти двух лет. Он шел к машине Кути, собираясь положить в багажник свой лучший костюм, чтобы тот не помялся по дороге на похороны матери Кути. Еще спустя несколько месяцев Дебора позвонила мне сказать, что брат Клиффа Фред умер от рака горла. Следующим был Дэй, скончавшийся от инсульта в кругу семьи. Потом покончил с собой Кути, выстрелив себе в голову из ружья. Каждый раз, когда кто-нибудь умирал, Дебора звонила мне в слезах.

Я думала, что эти звонки никогда не кончатся.

«Смерть просто преследует нас и эту историю повсюду, куда бы мы ни направились, — сказала она, — но я держусь изо всех сил».

За годы, последовавшие за церемонией крещения, в жизни Лаксов мало что изменилось. Бобетта и Лоуренс продолжали жить вместе. Лоуренс уже меньше думал о клетках, хотя время от времени они с Захарией по-прежнему лелеяли мысль судиться с больницей Хопкинса.

В 2003 году пятидесятишестилетнему Сонни поставили пять шунтов; последнее, что он помнил, прежде чем потерял сознание, получив наркоз, был стоявший над ним врач, который говорил, что клетки его матери относятся к числу самого важного, что когда-либо происходило в медицине. Сонни очнулся с долгом более чем на 125 тысяч долларов, потому что не имел медицинской страховки для оплаты этой хирургической операции.

Захарию выгнали из общежития для престарелых инвалидов, а затем и из жилого комплекса «Восьмой параграф», где он ударил одну женщину по спине бутылкой пива на 40 унций [1132 грамма] и затем швырнул бутылку в зеркальное окно. Порой он работает вместе с Сонни — водит грузовики.

В 2004 году Дебора рассталась с мужем и переехала в отдельную квартиру в общежитии для престарелых инвалидов, что собиралась сделать уже на протяжении нескольких лет: она устала сражаться с Паллумом, и к тому же в их доме было слишком много лестниц. После переезда, чтобы оплачивать свои счета, она стала работать полный рабочий день у своей дочери Тоньи, которая организовала у себя в доме общежитие для престарелых. Каждое утро Дебора уходила из общежития для престарелых, где жила и проводила весь день, готовя и убирая для пяти или шести мужчин, проживавших в доме ее дочери. Через два года Дебора ушла с этой работы — ее тело больше не выдерживало постоянного хождения по лестницам в течение дня.

В 2006 году, после официального развода с Паллумом, Деборе потребовалось перечислить по пунктам все свои доходы, чтобы судья не брал с нее плату за услуги. Она указала 732 доллара в месяц социального пособия по нетрудоспособности и на 10 долларов в месяц продовольственных купонов. Ее текущий счет был пуст.

На тот момент, когда я вернулась в Кловер и обнаружила Мейн-стрит полностью уничтоженной, мы с Деборой не разговаривали уже несколько месяцев. В последнем разговоре я сообщила ей, что книга готова, и она сказала, что хочет, чтобы я приехала в Балтимор и прочла ей ее, чтобы мы могли обсудить трудные места. С тех пор я несколько раз звонила ей, чтобы спланировать свой визит, но она не перезванивала. Я оставляла сообщения, но не давила на нее. «Ей требуется время, чтобы подготовиться. Она позвонит, когда будет готова», — думала я. Вернувшись домой из Кловера, я опять позвонила ей, оставив сообщение: «Я тебе кое-что привезла из Кловера. Не поверишь, что там случилось». Но Дебора не перезвонила.