Бессмертник

– Об этой двери никто не должен знать, кто не вашего рода, – серьёзно предупредил кот. – Если почувствуете, что дверью могут воспользоваться в тёмных целях, – нарисуйте знак-закреп. Он отразится на ладной двери, и проход будет запечатан. Снять печать смогу только я.

Святослав кивнул, а Вячеслав вновь нахмурился.

Кот внимательно посмотрел на братьев, махнул хвостом и исчез.

– Никогда не прощается, – проворчал Вячеслав.

* * *

В Яви дышалось иначе, Нора сразу почувствовала, что дома. На своём месте. Словно пересел с чужого компьютера за родной, и мышка больше не дёргается, как припадочная, туда-сюда. Контроль восстановлен, чувствуешь сопротивление, плавность движений. От этого в любом действии больше смысла.

Брют огляделся. Их вынесло в самый центр пруда, и теперь надо было выбираться из воды. Сам пруд оказался неглубокий, вода едва доставала до пояса, но по дну густо-густо росла трава, в которой сновали туда-сюда мелкие рыбки. Нора сделала шаг, оступилась, поскользнувшись на затонувшей бутылке, и с криком ушла под воду с головой. Ворон встревоженно бросился к столетнице.

– Кости целы? – спросила птица. – Ты смотр-ри, в костях сила, не сломай.

Нора что-то проворчала, растирая ушибленное место. Брют осторожно прошёл к столетнице, помог подняться.

– Первые пять минут всегда чувствую себя тут беспомощным, – сказал стражник.

– Не закрывайся, – посоветовала Нора. – Смотри, птицы наверху явно встревожены, что-то происходит, и явно неподалёку.

Брют поднял голову, закрывшись от солнца. Стая голубей носилась от дома к дому, но это было не обычное их мельтешение. Птицы чего-то боялись.

Выбравшись из воды, Брют первым делом проверил телефон, набрал Шепелявому.

– Абонент не отвечает. – Не обращая внимания на хлюпающую в кроссовках воду, он направился в сторону дома.

Нора порадовалась, что надела босоножки. Тряпочные ремешки быстро высохли, и идти стало куда комфортнее. Ворон летал где-то между домами, с высоты оглядывая район.

В квартире Шепелявого было тихо.

– Может, он в магазин вышел? – В вопросе Норе слышалось больше желаемое, чем действительное. Тревожность птиц и атмосферы в целом не отпускала.

– Очень сомневаюсь. – Брют осмотрел всю квартиру, задержался взглядом на наличниках.

– Слышите? – подал голос ворон. – В окно долбятся.

– На десятом этаже? – спросил Брют, но всё равно пошёл на звук.

Облезлый голубь почти сбил себе весь клюв, пытаясь открыть форточку. Нора подвинула застывшего стражника в сторону, быстро открыла окно и внесла голубя в комнату.

– Насёл меня. – Слова птицы они скорее не слышали, а чувствовали. Голубь задыхался, трясся на руках столетницы. – Найдите его тело, в хоросем месте спрятал его.

Нора сидела на полу, держала в руках трясущуюся птицу и кивала.

– Убил, убил моё тело. – Снова тяжёлый вдох. – Я не смог заситить, серсе не выдержало.

Птица плакала, её тело ломало, перья сыпались, скрючивались лапы.

– Пожалуйста. – Мутный глаз уставился на Нору. – Сохрани хотя бы память обо мне. Я иссезаю.

Брют опустился рядом на пол и аккуратно взял голубя в руки.

– Друг, пока я зив и пока ты меня помнис, – прошептал Шепелявый.

Стражник молчал, по его лицу медленно текли слёзы. Нора осмотрела кухню: что может напоминать о Шепелявом, что характеризует его, что достаточно сильно, что выдержит хотя бы осколок навьей сущности?

Голубь больше не говорил, он спокойно лежал на руках Брюта, тяжело дыша. Нора порылась в карманах и нашла ту самую странную бусину, её не выкинуло после всех приключений, перехода через воду. Странная бусина с рогами и мордочкой. Наверное, так можно было представить душу беса.

– Я могу сохранить кусочек тебя здесь. – Нора показала голубую бусину. – Мы найдём шнурок, проденем, и её можно будет носить как украшение. Ты всегда будешь с нами.

Столетница не позволяла себе плакать, хоть у неё сердце рвалось от того, что рядом сидел Брют и ревел, как мальчишка, но это было его право. И отнимать у него возможность полить голубя слезами Нора не хотела.

Шепелявый посмотрел на бусину и кивнул.

– Память, – сказала Нора. – Ты будешь первым всяким-разным, который оставит после себя память, и нет ничего долговечнее камня, который эту память сохранит.

Брют смотрел, как голубь распадается в его руках. Шепелявый больше не мог удерживать тело, он отпускал всё, что так берёг и ценил. Отпускал жизнь, за которую так цеплялся.

Нора поймала двумя пальцами осколок сущности, которая развалилась задолго до того, как стала Шепелявым. Сущность тлела, давала тепло. Не стоило никаких усилий поместить её в камень, продуть в нём дырочку и сжать в руке. Камень нагрелся, рога посветлели, и бусина на самом деле превратилась в маленькую мордочку. Нора держала в руке то, что осталось от самого странного информатора Стражи.

Брют протянул Норе руку, и та положила бусину ему на ладонь.

– Друг, пока я помню. – С этими словами бывший зам вытащил из кармана нитку, нанизал на неё бусину и повесил себе на шею.