Бессмертное море (ЛП)

— Отношений. — Их глаза встретились. Она наклонилась вперед через стол. — Что заставляет меня задаться вопросом, что заставило тебя передумать. Опасная для жизни болезнь?

— Я не болен.

— Развод?

Он выдержал ее пристальный взгляд.

— Я никогда не был женат.

Ее сердце пропустило удар. О, черт. Он мог бы добавить, «Никто никогда не мог сравниться с тобой» или «Я ждал, что найду тебя снова». Но он не сказал, так, что она даже не могла обвинить его во лжи.

Молодая официантка вернулась, чтобы поставить бокал вина перед Лиз и задержалась.

— Что-нибудь еще? Еще виски?

Морган покачал головой, не поднимая глаз. Она надула свежие от блеска губы, накручивая концы белокурых волос вокруг пальца. Морган, казалось, не замечал.

— Хорошо, дайте мне знать, если передумаете.

— Дадим, — сказала Лиз. — Спасибо.

Девушка быстро, неуверенно улыбнулась и ушла.

Лиз вздохнула.

Она когда-нибудь была настолько молодой? Такой обнадеживающей и неосторожной?

Да.

Она снова посмотрела через стол в глаза Моргана, темные и яркие, как ночь, полная звезд, ночь, шестнадцать лет назад, когда она была молодой, глупой и изнывала от возможностей.

Он выглядел точно так же. Широкий нос, острая челюсть, худые щеки. Его верхняя губа была узкой, нижняя — полной, изогнутой и убедительной. Она одернула себя. Ладно, это было плохо.

— Я даже не знаю твоего имени. — Она говорила это раньше, шестнадцать лет назад?

— Морган.

Еще одно воспоминание, она сидит на больничной койке, безучастно смотрит на заявление для выдачи свидетельства о рождении Зака. ИМЯ ОТЦА.

Она написала «Неизвестный», ее ручка выдалбливала бумагу.

— Фамилия, — сказала она.

Он заколебался.

— Бриссей.

Его акцент был слабым и неопределимым, делал слова грубыми. Она подняла голову.

— Что это, французский?

— Шотландский.

Она ждала. Иногда, слушать то, что говорят пациенты лучше, чем задавать вопросы.

— Бриссей — остров на Севере Шотландии. Был населен викингами.

Он немного был похож на викинга, крупного и жестоко красивого, его волосы были как пена. Как у Зака. Он — отец Зака. Подтекст, от которого голова идет кругом.

Она болезненно вздохнула.

— Как ты нашел нас?

— Я не искал, — сказал он, так легко, что она почти поверила ему. — Пока я не увидел вчера мальчика, я не знал о его существовании.

Она бы сказала ему. Если бы у нее когда-нибудь был шанс. Но он никогда не приходил, никогда не звонил, никогда не общался с ней. Он никогда не пытался найти их. Найти ее.

Понимание было похоже на отдирание пластыря от старой раны.

— Значит, ты говоришь мне, что ты здесь, из-за чего? Совпадение? Несчастный случай.

— Или судьба, — сказал он. — Судьба свела нас. Дважды.

Как будто их одна ночь была больше, чем похоть с его стороны, глупость — с ее.

— Я не верю в судьбу. Невезение, может быть.

Те бледные золотые глаза оценивали ее.

— Ты считаешь мальчика несчастьем.

— Конечно нет. — Она прижала пальцы к своим пульсирующим вискам. — Когда я узнала, что беременна… Мои родители не хотели, чтобы я оставляла ребенка. Они сказали, что если я выберу беременность, то мне придется взять на себя всю ответственность за мой выбор и моего ребенка. Так я и поступила. Я закончила медицинскую школу. Я родила ребенка. — Она подняла голову, старое решение горело в ее груди. — И я не позволю тебе просто появиться спустя шестнадцать лет и забрать его у меня.

— Ни одной женщине среди моих людей не пришлось бы выбирать, как тебе. — сказал он тихо. — Я уважаю твой выбор.

Искренность в его голосе и восхищение в его глазах застали ее врасплох. Со смерти Бена она привыкла проходить через дни и ночи и года сама. Были вознаграждения, конечно. Но очень мало комплиментов.

Она сморгнула внезапно выступившие слезы.

— Спасибо.

— Но это больше не твой выбор, — продолжал он непреклонно.

Она застыла в боевой готовности снова.

— Зак — мой сын.

Морган неуклонно оценивал ее из-под полуопущенных век.

— Он — почти мужчина. Он должен сделать свой собственный выбор.

— Ты его не знаешь. Ты ничего о нем не знаешь. Ему пятнадцать и сейчас у него тяжелый период.

Настолько трудный, что ей пришлось бросить практику и переехать с семьей на девять тысяч миль, чтобы все начать с начала.

— Ты не имеешь никакого права говорить мне, как мне воспитывать моего сына.

— А что о его правах? — спросил Морган.

Она уставилась на него непонимающим взглядом, но привлеченная его словами. Расстроенная. Испуганная.

— О чем ты говоришь?

— Он имеет право знать своего отца.

Она не хотела принимать во внимание правдивость его слов. Не пошевелив ни единым мускулом, ему удалось угрожать всему, что она ценила: ее жизни, ее семье, ее контролю.

— Его отцом был Бернардо Родригез.

— Твой умерший муж.

Гнев встряхнул ее. Гнев на Бена за то, что он ушел. Ярость на Моргана за то, что заставил ее чувствовать, за то, что снова ткнул ей в лицо потерей.

Она сжала пальцы вокруг бокала.

— Бен любил Зака. Он был рядом с ним всю его жизнь.

Морган посмотрел на нее.

— Но не в начале.