Бессмертное море

Ее сына забрали для допроса. Ее дочь была на попечение у чужих людей в полицейском участке. Это был худший кошмар Лиз. Ну, не самый худший. Она пережила худшее три года тому назад, наблюдая, как Бен потерял свои волосы, свою силу, свой голос… свою жизнь. Но чувство, что она пробиралась через дурной сон, больной беспомощностью угнездилось в ямке ее живота, борьба, чтобы понять недопустимое, была такой же.

— Там были кое-какие неприятности. — Бесцеремонный голос Эдит Пэйн резко прозвучал в ее голове. — Шеф забрал вашего мальчика с парома… Ему нужно ответить на некоторые вопросы, прежде чем вы отведете его домой.

«Никто не пострадал», — сказала Лиз сама себе. Это было важно. Все остальное, что случилось, они с этим разберутся.

Вот что она сделает. Разберется с делами. Она попросила Нэнси перенести половину ее приемов и поехала в отделение полиции, жесткий мяч паники колотился в ее груди. Она была мамой. Она была врачом. Она могла справиться с этим, независимо от того, что это было.

Она припарковала машину и обошла необходимый скат, чтобы пройти к ратуше. В другом настроении, в другое время, она, возможно, была очарованной или, по крайней мере, уверенной от энергетики небольшого города, старомодные деревянные столы и современные люминесцентные лампы, доска объявлений, обклеенная плакатами с требованиями и сообщениями о продаже домашней выпечки, городскими инструкциями и записками от руки: УБОРКА В ДОМЕ. ВЫГУЛ ЖИВОТНЫХ. ГЛУБОКОВОДНАЯ МОРСКАЯ РЫБАЛКА. ОРГАНИЧЕСКИЙ ДЖЕМ.

Ее взгляд прошелся по лобби. Небольшая комната вмещала в себя кофейник и копировальное устройство. Ряд стульев с прямыми спинками стоял у одной стены, брошенный шоколадный батончик лежал на стуле. Но Зака не было. И Эмили тоже.

Глубоко вздохнув, она подошла к стойке. Она встречалась раньше с Эдит Пейн. Секретарь работала в комитете по поиску нового врача. Лиз изо всех сил пыталась приклеить профессиональную улыбку, но ее губы ей не повиновались. Ее рука дрожала на ремне сумочки.

— Эдит, не могли бы вы сказать мне…

Глаза Эдит вспыхнули за очками.

— Вечеринка там.

Лиз проследила за ее взглядом через коридор, и ее дико бьющееся сердце остановилось, застыло в груди. Кровь отлила от головы. Морган. Она узнала его сильную спину, мускулистый изгиб его плеч. По сравнению с его черными джинсами и черной футболкой его волосы выглядели почти белыми. Его голос был глубоким, прохладным, раздраженным. А то цепляющееся, черное пятно у него на ноге было ее дочерью, Эмили.

Беда- Эдит сказала это слово по телефону.

О, да.

Лиз шагнула вперед, движимая скачком ярости.

— Что ты здесь делаешь?

Морган повернулся, его выражение лица было нечитаемым.

— Я искал тебя.

Ее сердце подскочило. Она проигнорировала его.

— Я хочу, чтобы ты держался от моих детей подальше.

Морган поднял бровь.

— Тогда ты должна будешь удалить это с моей ноги.

Она вспылила.

— Эмили, иди сюда.

Ее дочь отцепилась от штанины Моргана. Лиз притянула ее ближе, держа за тонкое острое запястье.

— Возможно, нам лучше присесть, — предложил Калеб Хантер.

Начальник полиции сидел за потрепанным столом, покрытым небольшой стопкой бумаг, и аккуратно ровнял ручки. Зак сидел, развалившись, на стуле с другой стороны, он смотрел на свои грязные черные ботинки. Он не будет, не станет смотреть ей в глаза.

У Лиз во рту пересохло. Пульс стучал у нее в висках. Что Морган сказал ему? О чем он думает? Почему он здесь?

Она повернулась к Калебу. Она встретила полицейского неделю назад на предродовом приеме с его женой. Тогда он показался ей проницательным, вдумчивым человеком с большими руками и медленной улыбкой. Сейчас он не улыбался.

Она облизала губы.

— Нет причин, что он был здесь.

— Нет причин, — Морган выстрелил спину. — Но есть право.

О, Боже.

Зак поднял голову. Его бледные золотые глаза сверкали, с силой и со взрослым любопытством. Глаза Моргана, на белом лице их сына. Обвинение в его взгляде поразило ее как удар в живот. Сердце Лиз резко упало до желудка.

«Он знает», — подумала она с болью. — «Или он предполагает, и подозрения разрывают его. Разрывают их».

Она жаждала подойти к нему, обнять его. Но в этом настроении, в этом положении, она знала, что подросток никогда не станет терпеть ее прикосновение.

Она пересекла небольшой офис и встала настолько близко, насколько смогла, Эмили тепло прижималась к ней.

— Зак…

— Я просто принесу еще стул, — пробормотал Калеб и покинул комнату.

— Ты солгала, — сказал Зак горько.

Она крепко сжала руки перед собой.

— Нет, я…

— Когда ты собиралась сказать мне?

Лиз вздохнула.

— Я не знаю. Я хотела найти правильное время…

— Лгунья.

Упрек Моргана прозвучал, как расколовшийся зимний лед.

— Ты не смеешь разговаривать с матерью в таком тоне.

— Отвали. — Голова Зака резко повернулась, когда Калеб вернулся в комнату, неся один из деревянных стульев из холла. — Я хочу, чтобы он ушел, — сказал Зак начальнику полиции. Его голос срывался. — Я хочу, чтобы они оба ушли.