Бессмертное море

— Кто-то должен был. — Он дернул головой, как будто она его ударила. Ее сердце обливалось кровью из-за него, ее мужчины-ребенка, ее первенца, борющегося с судьбой и тайной, которая была слишком большой для него. — Это не имеет никакого значения, — сказала она мягко.

— Это имеет значение для меня.

— Ты все еще мой сын. Я люблю тебя.

— Я — урод.

Она покачала головой.

— Ты — уникальный.

— Мама. Это то, что они говорят детям, когда их помещают в специальные классы.

Несмотря на ее боль, она улыбнулась.

— Нет ничего плохого в специальных классах.

За исключением того, что Морган хотел забрать его. Для обучения, как он сказал.

Боль ударила ее в сердце.

Она бросила тунца в миску. Тигра терся об ее ноги.

— Ты все такой же внутри, — твердо сказала она. — Все, кто заботятся о тебе, увидят это.

— Я превращаюсь в акулу. Он рассказал тебе об этом?

У нее пережало горло. Акула. Отлично. Кожу на ее руках покалывало.

«Я выбрал формы наиболее приемлемые для тебя», — сказал ей Морган. — «Ближайшие к человеку существа моря».

Нагибаясь, она поставила почти пустую банку на пол перед Тигрой. Вибрирующее небольшое тельце котенка прижалось к ее лодыжкам.

— Он сказал, что ты — оборотень-перевертыш. Элементаль. Дитя моря.

— Акула. Это чертовски страшно.

— Представляю, что это такое. — Она выпрямилась и посмотрела на него. — Особенно для тебя.

Его подбородок дергался. Дрожал. А в глазах блестели слезы. Она растаяла. Переступая через котенка, она пересекла кухню, потянулась вверх и обняла его. Плечи у него были широкими и костлявыми. Его голова вырисовывалась над ней. Его руки, его грудь, все его тело напряглось. А затем он издал звук глубоко в груди и расслабился. Его лоб прислонился к ее плечу. Его тело дрожало. Она закрыла глаза.

— Все в порядке, — сказала она, кстати, она была в порядке, когда он был маленьким мальчиком, с мальчишескими проблемами и страхами. Она гладила его по окрашенным в черный волосам. Неважно, кем он был, кем он может стать, сколько лет он получил, он все еще был ее Зак. — Все, все будет хорошо. Это не имеет никакого значения.

Она надеялась.

* * *

— Зачем ты спала с ним? — спросил Зак, когда они поужинали и убирали тарелки.

Ее сердце виновато стукнуло.

— Что?

— Морган. Ты знала, кем он был до того, как… — Зак опустил голову. — Ты знаешь.

Она выдохнула с облегчением. Он не имел в виду прошлую ночью. Но к чему он вел?

— Нет, конечно, нет. Я не знала до сегодняшнего дня.

— Так это имело бы значение, — сказал Зак. Его глаза были мрачными и со взрослым любопытством.

— О, милый.

Но теперь ему было не нужно детское утешение, поняла она. Его слезы успокоили его, укрепили его как-то.

— Дело в том, что неважно был ли твой отец мерфолком или нет, я должна была лучше его узнать. Я должна была лучше его узнать до того, как переспала с ним. Мы не всегда можем знать последствия нашего выбора. Но мы можем попытаться изучить столько, сколько возможно, и мы можем сделать обоснованные выводы.

Он скривил рот в улыбке.

— Ты имеешь в виду поиск информации в интернете?

— Иногда, — призналась она. — А иногда нам просто нужно поговорить.

Он проглотил это за удар сердца, может быть за два.

— Ничего, если мы поговорим позже? Потому что фильм начинается через десять минут.

Она недоверчиво посмотрела на него. Как он мог даже думать о походе в кино со стольким нераскрытым, необсужденным и нерешенным?

«Потому что ему было пятнадцать лет», — поняла она. — «Он все еще ребенок, все еще мальчик, независимо от того насколько уникальным он был».

Она была рада и спокойна, что были какие-то доказательства, он все еще был нормальным подростком.

— Это замечательно. — Она вытерла руки о кухонное полотенце. — Хорошо тебе провести время. Будь дома к одиннадцати.

— Мам. Сегодня пятница.

Она расправила полотенце на ручке духовки.

— И тебе завтра на работу.

— Не до полудня. С полудня до шести.

Он немного вырос, раз он помнил свой рабочий график.

— К одиннадцати, — повторила она.

— Ладно.

— Я люблю тебя, Зак.

Он посмотрел ей в глаза. У него были глаза Моргана, бледное золото со зрачками смоляного цвета, но его улыбка была чистый Закари, милая и осторожная.

— Да. Я тоже.

Ее сердце забилось сильнее.

«Может быть, любви будет достаточно», — подумала она, когда он сказал до свидания, и дом опустел.

Она наполнила чайник и поставила его на плиту, чтобы приготовить чашку чая. Газ на конфорках был слишком высокий, слишком быстрый. Она нахмурилась и поправила выключатель.

Возможно, любовь была всем, что у них было, а всем, что можно было удержать, были моменты, которые запомнились перед тем, как любили и потеряли. Когда Бен ушел. И Морган.

Синее пламя подскочило и облизало бока чайника. Струя воды вырвалась из чайника, как будто она уже вскипела, что было не так.

Странно. Капли жира шипели на стали. Волоски у нее на затылке поднялись.