Бессмертные

Психолог сказала, что у супруги Мэлокайна тяжелая психологическая травма и лучше бы положить ее в больницу. Мэл заколебался — он не был уверен, что находится в полной безопасности, и опасался оставлять жену даже в больнице. Лишь два раза он укладывал ее в частную клинику, каждый раз новую, каждый раз всего на две недели, остальное время ухаживал за ней дома, делал все необходимые процедуры, делал уколы. Моргана не перестала бояться его, не начала разговаривать — лишь изредка говорила фразу-другую, но у нее наладился сон, и она уже не казалась такой истощенной. И приступы помешательства, когда она не узнавала его, не понимала ни слова, пыталась покончить с собой, больше не повторялись.

Мэлокайн накрыл на стол и повернулся к жене.

— Добро пожаловать к столу, — деланно-весело сказал он.

Обычно она молча поднималась и садилась в креслице, но на этот раз почему-то медлила. Он постоял, глядя на нее выжидательно, потом подошел. От него не укрылось то, как она втянула голову в плечи, когда он приблизился.

— Ты плохо себя чувствуешь? — спросил он мягко. Она замотала головой. Мэл подставил ладонь под ее локоть, помог жене подняться. Одеяло соскользнуло с нее, и мужчина почувствовал, как она вздрогнула всем телом. Беспокоясь — не приступ ли это, — он окинул ее фигуру взглядом.

— Я, пожалуй, снова положу тебя в клинику, — сказал он осторожно. — Тебя подлечат. Тебе понравилось в предыдущих больницах?

Кивок. Помедлила, кивнула еще раз, уже живее.

— Вот. Полежишь. Опять в одноместной палате. Клиника будет частная, тебя никто не потревожит. Хорошо?

Кивок в ответ. Мэл уже привык к тому, что голос ее слышит очень редко, поэтому был рад хотя бы тому, что ответ последовал немедленно.

— Понимаешь, — объяснял он, намазывая для нее ломтик хлеба плавленым сыром, — ты что-то похудела, щеки ввалились, выглядишь нервной. Я знаю, должно быть, эта кочевая жизнь тебя уже донимает. Меня тоже, хоть я и привык. Но все затягивается. Понимаешь, у меня есть враги. — Он заботливо вложил ей в пальцы вилку. — Пока все не утихомирится, лучше мне пересидеть. И тебе со мной. Так безопаснее. — Он тревожно посмотрел на нее. Потом снова скользнул взглядом по ее фигуре. — Странно. Лицо вроде похудело, а фигура пополнела. — Девушка съежилась. — Что с тобой? У тебя не отеки ли? Может, водянка? Или что там бывает… — Он лихорадочно копался в памяти. Встал, нашаривая на груди артефакт-тестер. С тех пор как он купил его, он им толком не пользовался, и хотя вещица давала возможность провести полное освидетельствование, он вначале ограничился только поверхностным осмотром, чтоб убедиться, что Моргану не нужно немедленно лечить.

Лицо у девушки смертельно побледнело. Она задышала, захлебываясь воздухом, вскинула ладони в жесте «Пощади!» и вдруг кинулась Мэлокайну в ноги. Он замер, ошеломленный, не понимая, что происходит и что она от него хочет, а жена обняла его ноги, уткнулась в колени и зарыдала.

— Что… Что с тобой? — спросил он испуганно, нагнулся и попытался поднять ее, но девушка не давалась. Она распласталась на полу, рыдая, попыталась поцеловать его ноги. Мэл хотел отскочить — ему стало страшно и противно, но он побоялся толкнуть ее. Потому он просто шагнул назад, и она осталась лежать на полу, лицом вниз, вздрагивая всем телом.

Мортимер подошел к ней, поднял на руки и положил на кровать. Она, дрожа, ловила его руки, порывалась поцеловать их, но он не давался. Коснулся ее волос, погладил, попытался помассировать виски и стал припомнить, какое лекарство можно вколоть ей и какое должно прекратить истерику. Она рвалась из его рук, но стоило ее опустить, кидалась целовать ему колени и руки, и это было так страшно, что в конце концов он сжал ее плечи руками и слегка встряхнул. Голова у нее мотнулась, как у умирающего цыпленка. — Что стряслось? Что случилось, Моргана?

— Простите меня, — прошептала она, задыхаясь от тихих рыданий.

— За что, родная моя?

— За… за…

— Что с тобой произошло? Что случилось?

— Я… беременна. — И она закрыла лицо руками.

— Ты беременна? — в растерянности переспросил он. Девушка кивнула. Съежилась, заслоняясь руками, будто он уже на нее замахнулся. Мэл оглядел ее фигуру и только теперь понял, что увеличился именно живот. — Какой срок?

— Четвертый месяц.

— О, Господи, что ж ты раньше молчала? Боялась? Моргана кивнула, не поднимая низко опущенной головы.

— А врачу ты говорила? Этому… гинекологу? Кивок.

— И что он… она тебе сказала? Все нормально? С ребенком все нормально? А с тобой? — Девушка кивала на каждый вопрос. — Ну и слава богу. Как ты меня напугала. Я думал, у тебя приступ.

— Простите меня…

— Да за что?

— Но ведь… ребенок… он не ваш.

— Да я понимаю. — Мэл не выдержал, ухмыльнулся. — Легко догадаться. Ну и что? За что прощение-то просить? Можно подумать, ты виновата.

— Я виновата, — сказала она едва слышно.

— В чем, бедняга моя?

— Я… спала со своим отцом.