Бессмертные

Я не понимаю только одного — какой злой рок преследует тебя? С самого рождения одни только неприятности, самые серьезные испытания. Быть ликвидатором — это, насколько я понимаю, тяжелая и грязная работа, никакого почета и никакой благодарности… Если, конечно, не считать весьма щедрое денежное вознаграждение, выплачиваемое Блюстителями Закона. Но, согласись, это малое возмещение за неблагодарный страшный труд и постоянную опасность.

— Опасность?

— Думаю, ты знаешь, что такое кровная месть.

— Да, разумеется.

— Даже закон не всегда способен ее пресечь. Да и наказание, как правило, следует запоздало. Клановые — особенно опасные враги. А ведь среди вырожденцев бывает немало клановых. Понимаешь?

Они смотрели друг другу в глаза.

— Что мне теперь делать? — спросил сын.

— Я не знаю, — честно сознался отец.

— Я имею в виду конкретную цель. Что должен делать новый ликвидатор? Идти куда-то? Где-то регистрироваться?

— Да, разумеется. Надо пойти в метрополию Блюстителей Закона, зарегистрироваться в качестве ликвидатора и получить списки на ликвидацию… О чем ты говоришь? Ты что же, собираешься заявить о себе? Обречь себя на такую участь? О чем ты говоришь, Мэл? Как можно?…

— А как можно поступить иначе? Ты же понимаешь, раз всем управляет некая сила, а не воля людей, меня участь ликвидатора все равно не минует. Да и потом… Что требует закон?

— Закон требует, чтоб ты явился к Блюстителям. Но…

— Ты юрист, отец. Ты должен требовать соблюдения закона.

Мэльдор закрыл лицо руками. Он тяжело дышал. От его невозмутимости не осталось и следа.

— Да. Я юрист. Но я еще и отец.

— Не надо меня заранее хоронить. Мы еще посмотрим, кто кого.

— Мэл, за тобой пол-Центра будет гоняться!

— Что, мне придется ликвидировать пол-Центра?

— Мэл, это немыслимо. Ты не можешь сам положить на себя эту печать. Ведь это, считай, на всю жизнь.

— Но должен же кто-то быть ликвидатором!

— Но почему ты?

— Чем я хуже любого другого?

Мэльдор вдруг обнял сына и прижал его к себе, как ребенка. Сын, выше отца на голову, а то и больше, замер в неловкой позе, и на лице его появилось растерянное выражение. Он не привык к нежности, а об отцовской ласке и вовсе давно забыл. Но эти крепкие объятия потрясли его больше, чем что-либо на свете. В них чувствовалась неподдельная любовь, и Мэлу самому захотелось прижаться к отцу. Но это было глупо. Он уже взрослый парень, большая часть его жизни прошла далеко отсюда, не на глазах отца. Двое взрослых мужиков, обнимающихся в окне, вызывают мысль о крайней степени опьянения.

Мэлокайн и сам не признавался себе в том, что просто не умеет демонстрировать любовь.

— Мэл, ты понимаешь, что тебя ждет? — Мэльдор отпустил сына, поднял голову, и Белокурая Бестия увидел слезы у него на глазах. — Ты будешь возиться с вырожденцами, пока есть силы, а потом, когда передашь полномочия кому-то еще… Ты думаешь, поживешь спокойно? Этого не будет. Я слышал о двух прежних ликвидаторах. Один до сих пор содержится в клинике для душевнобольных, и надежды на выздоровление нет, но родственники не дают согласия на эвтаназию. Другой живет в семье, но нормальным человеком его тоже не назовешь. Что-то происходит с каждым ликвидатором, что-то такое, что оставляет неизгладимый след в душе. Как с человеком, прошедшим Звездные каторги. Тот, кто пережил Звездные, уже никогда не будет прежним.

— Что такое Звездные каторги? Мэльдор пожал плечами.

— Место, куда ты едва не загремел. Самое страшное место во Вселенной. Каторги были расположены па месте магической аномалии. Я знаю только, что они страшны не работами — там не работают — и не режимом. Они страшны тем, каким именно образом там вытягивают энергию из осужденных. Я слышал, что наказание заключается именно в выкачивании энергии. И еще знаю, что после каторг, пусть даже преступник был осужден на какую-нибудь недельку, состояние такое, что абсолютно всем бывает нужна помощь психолога. Да еще не всем помогает.

— Что же это за выкачивание энергии? — спросил удивленный Мэлокайн.

— Не знаю. Никто из тех, кто прошел каторги и вернулся живым, ничего не рассказывает о пережитом. Никто — и ничего. Это наводит на размышления.

— Да уж… — Белокурая Бестия задумчиво изучал пальцы своих босых ног. Дома он ходил босиком и только на улицу надевал ботинки. Сказывалась привычка — Мэлу было удобнее всего в сапогах или вовсе без обуви.

— Мэл, надо что-то делать.

Совершенно с тобой согласен. Завтра же пойду и зарегистрируюсь, как ликвидатор. — Он взглянул в застывшее лицо отца и широко улыбнулся. — В конце концов, когда меня оправдали, то велели соблюдать все законы Асгердана. Что я и собираюсь делать.

— Конечно. Ведь если Блюстители не найдут ликвидатора, им самим придется осуществлять ликвидацию, — проворчал Мэльдор. Впервые в жизни он не знал, что еще можно сказать.

В самом деле — а что?