Бессмертные

— Как тебе удалось убедить его? — спросил я. Годами я пытался уговорить Джека взять несколько уроков ораторского искусства, но он все время упрямо отказывался, как я подозреваю, из боязни утратить некие черты, благодаря которым ему удавалось завоевывать голоса избирателей в Массачусетсе.

— О, я умею убеждать, — ответила она, подмигнув.

Я ни капли не сомневался в ее способностях и понимал, какие методы она использовала, чтобы убедить Джека.

— Как вы работали?

— Ну, Пола показала ему подряд несколько отрывков, чтобы продемонстрировать, какие приемы эффективны, а какие — нет. Он считал, что должен выглядеть в фильме таким, какой он есть на самом деле, но я объяснила ему, что в кино так не бывает. “Это самая трудная задача — предстать в фильме таким, какой ты есть в жизни”, — сказала я ему.

— Как он к этому отнесся?

— Он не любит, когда его поучают, но я втолковала ему, что это моя работа, я — профессионал в этой области, как есть профессионалы в банковском деле или специалисты по России и так далее. Особенно трудно было научить его правильно дышать.

— Дышать?

— Дорогой мой, это же самое главное. Джек не знал, в каком месте можно остановиться, чтобы перевести дух, а с этого как раз и начинается профессия актера. Сначала он говорил, совершенно не думая о дыхании, и оно кончалось как раз в том месте, где никак нельзя останавливаться… Мы с Полой попросили одного парня из Си-би-эс принести нам ленты с выступлениями Уинстона Черчилля, чтобы Джек посмотрел и понял, что умение правильно дышать — не просто актерский трюк. Черчилль умел дышать не хуже Ларри Оливье, это я тебе говорю. Вот тогда Джек сразу научился, ведь он готов перенимать у Черчилля буквально все. Понимаешь, нужно сделать очень глубокий вдох и задержать дыхание…

Она показала, как это делается, — сделала глубокий вдох и указала рукой на диафрагму. При этом тонкая материя блузки туго обтянула ее груди; я не мог отвести от них взгляд. Я прокашлялся. Даже если вам приходилось видеть Мэрилин каждый день, ее фигура неизменно вызывала благоговейное восхищение, словно редкое произведение искусства.

— Что ж, ты ему здорово помогла, — произнес я. — Он просто стал другим человеком. В этом, кстати, и состоит проблема. Мы идем к съезду с таким призывом: “Вот человек, который умеет побеждать. Он — самое яркое явление в жизни партии с тех пор, как Рузвельт предложил выдвинуть на пост президента Эла Смита. Но мы просим вас: не выдвигайте его кандидатуру на пост вице-президента!” Уезжая на все лето в Антиб, отец еще раз предупредил Джека: “Смотри, чтобы все это не вскружило тебе голову. Не поддавайся на уговоры!”, как будто Джек — юная девица, собирающаяся на свой первый бал.

Она засмеялась.

— Джек всегда слушается своего отца?

— Почти всегда. Тем не менее он ужасно занят в последнее время. И Бобби тоже.

— Как бы я хотела там быть, — мечтательно произнесла она. — Я ни разу в жизни не была на съезде.

— Значит, ты не знакома с целым пластом общественной жизни Америки.

— Все равно это интереснее, чем этот чертов фильм, поверь мне, Дэйвид. Ларри из кожи вон лезет, чтобы унизить меня. Ты знаешь, он пытался уволить Полу?

— Слышал.

— Я сказала ему, что уйду вместе с ней. Только поэтому ее и оставили. Потом он заявил мне, что я должна играть свою роль так же, как ее исполняла Вивьен! А я ответила, что я не Вивьен, ишь чего выдумал. Я — Мэрилин ! И, кстати, хочу напомнить, что ты работаешь на меня.

Она опять промокнула глаза салфеткой и наполнила бокал. “Интересно, — подумал я, — собирается ли она сегодня работать”. Она прикусила губу, затем вздохнула.

— Тогда-то я и узнала, что Милтон оставил за Ларри право выбирать дубли при монтаже! То есть, понимаешь, я финансирую этот фильм, а мое мнение никого не интересует! Я готова была убить Милтона!

У нее был такой вид, будто она и впрямь могла убить, а, возможно, и убила бы его.

— Вероятно, у него не было выхода, Мэрилин. Иначе Оливье не согласился бы.

— Да знаю! Но он должен был предупредить меня, будь они все прокляты, Дэйвид! Я никому не могу доверять, вот в чем все дело.

— Ты всегда можешь положиться на меня, — сказал я неожиданно для себя. В этот момент я сам верил в это и говорил искренне, а не просто для того, чтобы утешить ее.

— Я знаю, — ответила она, глядя мне прямо в лицо.

Меня смутил ее взгляд. Я тогда еще тешил себя иллюзией, что способен быть посредником между Мэрилин и всем остальным миром. Но по сравнению с этим посредничество между Джеком Кеннеди и мафией могло показаться детской забавой!

Некоторое время мы сидели молча.

— Я сожалею, что тебе так трудно сниматься в этом фильме, — заговорил я. — Ты и Ларри Оливье! Казалось, что вы созданы друг для друга.

Она горько рассмеялась.

— Эй, дорогой, если бы! Такого не бывает, во всяком случае, мне это не грозит. Это я знаю точно.

— А что, если я загляну как-нибудь на съемочную площадку? Может, мне удастся уладить твои отношения с Ларри?

— Конечно, почему бы нет?