Бессмертные

Так уж случилось, что я был знаком с некоторыми из тех серьезных парней с суровыми голосами, которые отказывались отвечать на вопросы из боязни повредить себе; вспомнив об этих людях, я придумал тему для расследования, которая прекрасно подошла бы Джеку, да и Бобби тоже.

— А что, если тебе заняться коррупцией в профсоюзном движении? — сказал я.

Джек удивленно взглянул на меня.

— Это серьезная проблема. Например, профсоюз водителей. Там же коррупция на всех уровнях…

— Дэйвид, — терпеливо начал Джек, — мои избиратели — в основном рабочие, члены профсоюзов. Мне нужна поддержка АФТ—КПП.

— Поверь мне, Джек, АФТ—КПП тоже хочет навести порядок в этом профсоюзе.

— Надо подумать, — ответил он как-то неуверенно. — Прежде чем я решу что-нибудь предпринять, я должен иметь клятвенные заверения Джорджа Мини, что он не возражает.

— Это вполне возможно, — ответил я.

— Вот тогда и начнем. — Стюардессы начали разносить ужин. Джек смотрел, как они, нагибаясь, расставляют подносы, и его мысли от профсоюзов обратились к более приятным вещам. — Ладно, неважно, что думают обо мне друзья Фельдмана, — заговорил он, — все равно поездка была удачной, ведь я познакомился с Мэрилин.

Я потягивал свой напиток, наслаждаясь той особой атмосферой непринужденности и дружеского взаимопонимания, которая возникает во время долгих перелетов.

— А все-таки почему она согласилась быть любовницей Фельдмана? — поинтересовался я.

Джек рассмеялся.

— По его просьбе.

— По его просьбе ?

— Они познакомились у кого-то в гостях. Фельдман стал говорить ей, что он уже далеко не молод и его единственное и последнее желание — переспать с ней, и тогда он умрет со спокойной душой.

Он задумался.

— А знаешь, неплохо сказано. Я и сам не прочь воспользоваться этой тактикой. Только я, конечно, не буду ссылаться на возраст.

— И ему такая тактика принесла успех?

— Принесла. Мэрилин была растрогана. Мне она объяснила, что ее тронули его прямота и честность. Ну и, наверное, она решила, что от нее не убудет. Если таково его последнее желание в этом мире, что ж, почему бы не пойти ему навстречу? Вот она и согласилась.

— А что потом?

— Потом, очевидно, она не могла придумать, как отвязаться от него, чтобы он не обиделся.

— Потрясающая женщина.

Стюардесса спросила Джека, не подлить ли ему виски. Лучезарно улыбаясь, она перегнулась через меня, насколько это было возможно, и склонила к нему свое симпатичное личико, но Джек, будто бы не замечая ее, отвернулся и стал смотреть в иллюминатор на горы юго-запада, над которыми сгущались сумерки.

— Да, потрясающая, — тихо произнес он; можно было подумать, что он и вправду влюбился, но я знал его слишком хорошо.

2

Я люблю Нью-Йорк; здесь я родился, и этот город близок мне по духу. А вот Вашингтон мне не нравился никогда. Как и в Беверли-Хиллз, в этом городе существует только одна сфера деятельности, люди здесь рано ложатся спать и трудно найти приличный ресторан. Тем не менее в самом начале своей карьеры я открыл контору в Вашингтоне, ведь многие из моих клиентов считали, что “общественные связи” это и есть лоббирование. Среди моих клиентов никогда не было политиков — они не платят вовремя, а некоторые не платят вообще. Я работал, и весьма успешно, в той области, где сходятся интересы политиков и большого бизнеса.

Поэтому мне часто приходилось бывать в Вашингтоне. В те годы мне вообще много приходилось ездить — такая у меня была работа. С появлением реактивных самолетов передвигаться стало значительно легче и удобнее, но и раньше я не сидел на месте. В поисках новых клиентов я спешил то в Калифорнию, то в Европу, снова возвращался в Америку. Я создал фирму всемирного масштаба, в которой работали тысячи служащих, и я должен был загрузить их работой. А для этого иногда приходилось в течение одной недели лететь из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, оттуда в Токио, затем обратно в Нью-Йорк — что ж, так и летал. Мой первый брак не выдержал такой нагрузки, и через некоторое время я развелся. К счастью, у нас еще не было детей, и мы с моей первой женой расстались друзьями. Я женился во второй раз, но, увы, и этот брак по той же самой причине начал давать трещины. Через некоторое время я заметил, что моя жена Мария уже не так бурно протестует против моих частых командировок, а это, судя по моему опыту, плохой знак.

Приезжая в Вашингтон, я каждый раз непременно наведывался к Джеку Кеннеди — отчасти потому, что нам нравилось бывать вместе, а еще потому (и это не было секретом для Джека), что меня просил об этом его отец, чтобы потом я мог рассказать ему о делах сына. С годами мы по-настоящему сдружились (несмотря на разницу в возрасте), и Джек стал не только прислушиваться к моим советам — они все чаще оказывались для него полезными в конечном итоге, — но и доверять мне, зная, что я не стану передавать его отцу то, чего он не хочет ему сообщать.