Бессмертные

Человек в красно-белом костюме посмотрел на меня с любопытством.

– Пятое июля, дружище.

– Значит, вчера было четвертое июля? День независимости?

– Да. А завтра будет шестое июля.

Я в изумлении уставился на него.

– А ты тогда кто, черт тебя дери?

Он весело рассмеялся.

– Санта-Клаус, дружище. Ты откуда свалился?

– Издалека, – пробурчал я. – До Рождества больше пяти месяцев. Не слишком ли вы торопитесь?

– А чего тянуть? До Рождества всего сто сорок пять покупательских дней. Где же твое рождественское настроение?

– Вроде для него пока рановато, – сказал я, поднимая глаза к солнцу. – Ты не упарился в этом костюме?

Он покачал белоснежной головой.

– Нет. У меня индикулер. Работает от батарейки. – Он похлопал себя по животу.

– Инди… что?

– Индикулер. Персональный охладитель. Ты где был, дружище? Пару дней назад запустили сногсшибательную промоакцию. Институт, конечно. Продали на пятьдесят процентов больше ожидаемого. Вот это результат!

– Институт? – ошеломленно переспросил я.

Санта-Клаус окинул меня подозрительным взглядом.

– Институт рекламы, разумеется. Каждый, кто хочет заниматься торговлей, обязан пройти у них учебный курс. Или неполный – на сколько хватит денег. Я тоже учился. Цены, конечно, заоблачные, но теперь продажи у меня взлетели на двести процентов. Ладно, ступай! Мне пора за работу.

Я отошел на несколько шагов. Колокольчик вновь забренчал режущим слух звоном. «ДАЙ… ДАЙ… ДАЙ… ДАЙ… ДАЙ…»

В котелок посыпались монеты. В моей голове мелькнула бредовая мысль: «Пропустил Четвертое июля, зато подоспел прямо к Рождеству».

«НОЧЬ ТИХА…» – неслось из динамиков.

«СНЕГ СВЕРКАЕТ НА АЛЛЕЕ…»

«СДЕЛАЙ СПИСОК, ДВАЖДЫ ПРОВЕРЬ…»

«ТРА-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ…»

Угрюмо жарило июльское солнце. Воздух превратился в горячий пар. Мимо торопливо прошел человек с большой, раскидистой елью, задев меня пушистой веткой.

– Такси! – в отчаянии крикнул я. – Такси!

По проезжей части мчались десятки автомобилей, уже занятые покупателями, доверху набитые пакетами и свертками. Я метался в суетливой толпе, потерянный в море обнаженных рук и ног.

– Такси!

Наконец одна из машин подкатила к обочине. Я прорвался к дверце, открыл и запрыгнул на заднее сиденье. С облегчением выдохнул. Мир сошел с ума, но дома меня ждала Джин и четыреста пятьдесят тысяч долларов.

Назвав водителю адрес, усталый и обессиленный, я откинулся на спинку. Такси тронулось…

«ССССЗЗ-З-З! ППП-П-П!»

Я распахнул глаза. На экране в спинке водительского кресла заплясали цветные крапины, как пузырьки воды на раскаленной жирной сковородке. Шипение прекратилось, грянула музыка.

«НЕ ПАРЬСЯ, ПАРЕНЬ!» – вступил хор.

Я напрягся.

«ПОБЕДИ ЖАРУ! ИНДИКУЛЕР! ОСТУДИСЬ!»

Танцующие крапины превратились в медленно падающие снежинки.

«ССССЗЗ-З-З! ППП-П-П!»

«НЕ ПАРЬСЯ, ПОКУПАЙ!..»

Я забарабанил по стеклянной перегородке. Шофер одной рукой сдвинул ее в сторону.

– Что такое?

– Выключите! – выпалил я. – Немедленно выключите!

– Ты рехнулся?

– Не знаю, – простонал я. – Выключите!

– Не могу. Автоматика. У конторы договор. До тебя никто не жаловался. Что не так, а?

Я задвинул перегородку у него перед носом, забился в угол сиденья, зажмурив глаза и прикрыв ладонями уши, как огромный, исторгнутый из утробы эмбрион…

Такси замедлило ход. Я посмотрел в окно на шагающую по улице женщину, у нее были длинные стройные ноги и почти открытая спина.

– Джин! – Я опять застучал по перегородке. – Выпустите меня!

Такси остановилось. Водитель откинул крышку счетчика и прорычал:

– Тринадцать сорок пять.

Я кинул ему десятку и пятерку:

– Сдачи не надо! – и выскочил из такси. – Джин!

Женщина не обернулась. Ее ноги казались необычайно белыми на фоне фисташковых шорт в ярко-красную полоску. Она шагала по тротуару прямо, быстро, уверенно. Я торопливо семенил следом. Неужели обознался? Ведь Джин сейчас должна быть на работе. Но ошибки быть не могло.

– Джин!

Я перешел на бег. Она продолжала стремительно шагать. Приблизившись, я заметил туго завитые огненно-рыжие кудри. Меня снова охватили сомнения. Мы поравнялись. Это точно Джин, но что с ней случилось? Каменное, непроницаемое лицо, похожее на те, что я видел в метро. На меня она даже не взглянула. Из отверстий открытого топа, будто еще одна пара глаз, выглядывали крашеные ярко-оранжевые соски.

– Ты почему меня не встретила? Ты получила космограмму? – Я шел рядом, озадаченный и встревоженный. – Джин!

Она не отвечала. Может, оглохла? Я положил руку на оголенное плечо и слегка встряхнул.

– Джин!

Она не сбавляла шагу.

Вскоре мы оказались у аптеки на углу. Джин открыла дверь и вошла. Ошеломленный происходящим, я последовал за ней. Джин присоединилась к длинной очереди, состоящей из одних только женщин, и ждала терпеливо, как корова, не шевелясь, если не считать подвижек в очереди.

Женщины клали на прилавок по купюре. Работник брал деньги и вручал каждой по свертку. Наконец подошла очередь Джин. Она положила смятую в горячей ладони купюру, взяла сверток и обернулась.

– Фрэнк! Ты откуда?!