Бессмертные

– Крал все, что не приколочено. – Он усмехнулся. – Не надейтесь меня заговорить, я не забуду, что собираюсь сделать. Вы свое получите. Сейчас.

Его рука крепче сжала пушку, губы побледнели.

– Вы этого не сделаете, – сказал я. – Вы вор, а не убийца. У вас слишком сильные обусловленные реакции.

– Не стоит на это рассчитывать! – Он положил левую руку поверх правой на пистолет.

С интересом разглядывая противника, я произнес совершенно обыденным тоном:

– Ничего не получится. Сегодня с утра я забил ствол быстросохнущим цементом.

Форман по-волчьи осклабился.

– Лжете! Не хватало мне заглядывать в ствол, чтобы вы успели наброситься на меня.

Он нажал спусковой крючок.

Я бросился на пол, закрывая голову от осколков…

Форман умирал с неожиданно умиротворенным выражением на лице. Редник рассказывал мне: правда может быть обманчивей лжи.

Кабинет быстро наполнился людьми, мигом забывшими о правилах приличия.

– Что такое? Что случилось? – спросила маленькая светловолосая секретарша и добавила немного вежливее: – Простите за вторжение, сэр, но здесь что-то громко хлопнуло.

Некоторое время я молча смотрел на нее, пораженный внезапным видением будущего. Совсем не такого, как я представлял, но все же интересного. Секретарша мне в этом поможет, я был уверен.

– Случилось большое несчастье, – печально произнес я. – Мэр показывал старинное оружие, оно взорвалось у него в руках.

– Он мертв? – осведомилась она и посмотрела на меня широко распахнутыми голубыми глазами. – Значит, мэром будете вы!

– А что? – воскликнул я с наигранным удивлением. – Почему бы и нет!

Перед самым завершением рабочего дня кабинет наконец очистили, и я мог расслабиться за мэрским столом.

Мэр! Это слово так ласкало слух. Впрочем, «губернатор» звучало еще приятнее. А лучше всех – «президент». Но они подождут.

Я усмехнулся. В стране нормальных людей неврастеник – король.

Только расслабиться по какой-то неведомой причине не получалось. Я не мог понять из-за чего. Вора я нашел и наказал. В моих руках была власть, и будущее сулило еще больше власти. Что еще нужно неврастенику?

А как же Редник-Киндер, подумал я. Чем он занят? Возлегает на красной кушетке, упражняется в своей магической силе на новом пациенте? Создает следующего неврастеника, чтобы тот преследовал меня?

Я щелчком открыл офисный коммуникатор: «Всем внимание! Ввиду чрезвычайной ситуации рабочий день сегодня продлевается до четырех часов, – оповестил я персонал. – Мне нужны двое сильных мужчин с быстрой реакцией и высоким индексом благонадежности. Также приказываю проверить все публичные архивы на предмет наличия информации об аналитике-фрилансере по фамилии Редник или Киндер. И вообще о любом аналитике-фрилансере».

Точно, подумал я, это поможет!

Однако я ошибся. Тревога так и не отступила.

В эту ночь я лежал в колыбели, свернувшись, пока Наида не прильнула ко мне и не спросила:

– Что такое, милый, не можешь уснуть?

– Нет, – рявкнул я, грубо оттолкнув жену.

Я понял, чего мне не хватало: безопасности. Для неврастеника не существует безопасности. В противном случае он бы не был неврастеником.

Даже если бы я нашел Редника-Киндера и каким-то образом избавился от него, ничего хорошего мне бы это не принесло. Действия, которые я предпринял, чтобы его отыскать и защитить себя, нарушат равновесие, что неминуемо приведет к моей гибели.

Мой мир больше не был страной нормальных людей. Общество опять пришло в движение и набирало скорость, гонимое ветрами страстей по нехоженым морям к неизведанной цели.

Редник-Киндер забыл упомянуть еще об одном изречении: «Нет покоя голове в венце».

Время кормежки

Анджела проснулась с тяжелой мыслью, что настало время кормежки. Выскользнув из постели, она поспешила к столу, взволнованно пролистала ежедневник и с облегчением выдохнула: все верно – назначено на сегодня.

На макияж и одежду ушло всего сорок пять минут: время кормежки. Анджела спустилась в лифте, стремительно пересекла вестибюль, села в такси и даже не заметила пристально следящих за ней глаз: время кормежки.

Анджелу не оставлял в покое зоопарк.

Мужчины ее тоже не оставляли в покое, но это объяснимо. Она была светловолосым, синеглазым ангелом, из тех, которым – или на которых – молятся мужчины, а размеры ее фигурки – 90–60—90 – вызывали у представителей сильного пола желание заняться математикой.

Только у Анджелы не хватало на них времени, во всяком случае, сегодня: Анджелу преследовал зоопарк. Наступило время кормежки.

Излюбленной тактикой общения доктора Бахмана было добродушие – седобородое, розовощекое, голубоглазое. Под ним скрывалось нечто не столь благожелательное, оказавшее влияние на выбор профессии. Сейчас его профессиональная маска – его персона, как ее называют последователи Юнга, – на мгновение соскользнула с лица.

– Зоопарк? – переспросил он чистым, глубоким, интеллигентным голосом с едва уловимым акцентом – без сомнений венским. И тут же спохватился. – Зоопарк. Точно.