Бессмертные. Почему гидры и медузы живут вечно, и как людям перенять их секрет

Последующие исследования показали, что этот феномен, отнюдь не являющийся причудой физиологии крыс, – один из самых универсальных в биологии. Количество видов, для которых пищевое ограничение оказалась эффективным, невероятно. Мы успешно испробовали его на дрожжах, микроскопических одноклеточных грибах, используемых для выпечки хлеба и варки пива;

крошечных червях-нематодах; мухах, пауках и кузнечиках; гуппи и форели; мышах, крысах, хомяках, собаках и, возможно, макаках-резусах. (Почему только «возможно»? К этому мы еще вернемся.) Некоторые методы, используемые для ограничения питания у других организмов, необычны. Вы должны быть изобретательны, когда сокращаете их рацион, особенно с маленькими существами. Черви-нематоды поглощают бактерии, когда те оказываются рядом, поэтому вы должны проредить «бактериальный газон», на котором они пасутся, и добавить ровно столько антибиотиков, чтобы остановить размножение микроорганизмов и превратить голод в пир. Моя любимая методика была применена к водяным блохам: она включала использование прудовой воды для разбавления вкусной «навозной инфузионной среды», в которой они обычно питаются, что увеличивало продолжительность жизни на 69 %.

Пищевыеограничения доказанно увеличивают продолжительность жизни любых животных на 69 %.

Невероятная универсальность этого эффекта, от отдельных клеток до сложных млекопитающих, является примером того, что известно как эволюционная консервативность. Термин подразумевает, что реакция на снижение количества пищи – древняя часть биологии, настолько фундаментальная, что сохранялась в каждом виде существ, даже когда древо жизни расцвело бесконечными формами, самыми прекрасными. И его последствия дразнят – если все, от водяных блох в разбавленном навозе до собак на нормированном питании, живут дольше и отличаются более крепким здоровьем, может ли это работать и для людей?

Есть одна загвоздка: несмотря на эволюционную консервативность, сила эффекта ПО сильно варьирует у разных организмов. Пятидневная продолжительность жизни одноклеточных дрожжей может увеличиться на 300 %; червь-нематода C. elegans живет на 85 % дольше при ПО; плодовые мушки – на 66 %; мыши – на 65 %; мышиные лемуры (они являются приматами, как и люди, но довольно отдаленными родственниками и весят всего 50 граммов) могут продлить свою шестилетнюю продолжительность жизни на 50 %; крысы – на 85 % (как мы видели); в то время как лучшие усилия добиться того же у собак приводят к увеличению продолжительности жизни всего на 16 %. Из-за высокой стоимости и ограниченной практичности таких экспериментов мы не изучали много крупных долгоживущих животных, что делает экстраполяцию любой тенденции, скрытой в этих статистических данных, на людей, которые, по сути, большие и долгоживущие, довольно сложной задачей.

Эта дискуссия могла бы быть разрешена недавним объединением двух исследований, проведенных на наших близких эволюционных родственниках – макаках-резусах, разновидности обезьян с максимальной продолжительностью жизни около 40 лет. Хорошая новость заключается в том, что ПО, по-видимому, увеличил продолжительность жизни в обоих исследованиях. Плохая состоит в том, что влияние на продолжительность жизни было более неоднозначным и, конечно, исключало результаты, столь же впечатляющие, как у червей, крыс или лемуров. Исследования на людях были слишком короткими, чтобы дать какие-либо окончательные ответы о продолжительности жизни или здоровой ее части, хотя маркеры для оценки здоровья в краткосрочной перспективе, такие как артериальное давление, уровень холестерина и воспаления, по-видимому, улучшаются.

Мы вернемся к макакам-резусам и к вопросу о том, следует ли нам всем вводить ПО, в главе 10. Однако пока достаточно сказать, что это не что-то, чего легко достичь. Если есть тенденция, то она, вероятно, показывает, что эффект ослабевает по мере приближения организмов к людям по размеру, продолжительности жизни и сложности. Совершенно независимо от любой продвинутой биологической аргументации, учитывая разнообразие питания во всем мире, мы, несомненно, заметили бы к настоящему времени, если бы ПО удвоили продолжительность жизни человека. Была бы какая-то аскетическая религиозная секта, живущая в два раза дольше, чем остальные, и даже скромные различия в питании оказали бы гораздо большее влияние на здоровье и долголетие, чем мы на самом деле наблюдаем.

Однако, хотя споры о питании обезьян и людей не ослабевают, ПО имеет огромное значение в истории биогеронтологии. Его основополагающий вклад, полученный благодаря экспериментам Маккея и других ученых, – это то, что старение можно замедлить – недвусмысленная демонстрация критического факта, без которого было бы очень трудно убедить скептически настроенных ученых в том, что исследования старения заслуживают продолжения. В более поздние времена они также сыграли ключевую роль в начале изучения того, что происходит за кулисами старения.