Бессмертные. Почему гидры и медузы живут вечно, и как людям перенять их секрет

Иммунная перезагрузка была исследована в тяжелых случаях некоторых других аутоиммунных состояний, таких как воспалительные заболевания кишечника и волчанка, на тысячах пациентов, прошедших эту процедуру, и есть убедительные доказательства того, что она работает. Есть также два зарегистрированных случая трансплантации ГСК, по-видимому, излечивающих пациентов от вируса иммунодефицита человека (ВИЧ), который заражает иммунные клетки. У обоих был рак крови, и, когда им потребовалась пересадка костного мозга, они воспользовались возможностью выбрать донора с мутацией, которая делает иммунные клетки устойчивыми к ВИЧ. Это сработало: по крайней мере, до сих пор ни у одного пациента не было обнаруженного вируса в крови, и им стало не нужно принимать лекарства от ВИЧ после трансплантации.

В процессе старения иммунная система каждого человека в итоге выходит из строя по-разному. Это чрезвычайно сложный процесс, включающий развитие аутоиммунитета[56], порочный круг с хроническим воспалением, увеличение количества специфичных к ЦМВ Т-клеток памяти и многое другое. Вместо того чтобы выяснять, как именно все оказалось в таком состоянии, может быть, лучше просто перезагрузить иммунную систему и начать все сначала. В отсутствие полного понимания того, как тонкие взаимодействия между многочисленными популяциями иммунных клеток нарушаются в течение жизни, можем ли мы эффективно обходить ситуацию, выключая и снова включая иммунную систему?

В экспериментах на мышах были получены некоторые доказательства того, что эта процедура может быть полезна для лечения старения. Ученые из Техаса пересадили ГСК от молодых мышей старым, правда, не удалив сначала старые ГСК и иммунные клетки, и добавили три месяца к средней продолжительности жизни. Другая группа в Лос-Анджелесе уничтожила иммунную систему и ГСК старых мышей радиацией, а затем переселила им клетки молодых или старых мышей. У пожилых мышей с новой партией молодых ГСК наблюдалось улучшение когнитивных показателей в ряде различных тестов – во многих случаях сравнимое с результатами молодых животных. У мышей с ГСК от таких же старых особей не было такого улучшения: продолжалась та же тенденция снижения когнитивных функций, что и у старых грызунов, которые не получали никакого лечения. Это говорит о том, что обновленная иммунная система может оказывать положительное воздействие на многие системы организма.

Эти эксперименты не проверяли ничего конкретно относящегося к иммунной функции, такого как реакция на вакцину или устойчивость к инфекции. Тем не менее иммунная система вполне может стоять за некоторым омоложением этих старых грызунов, помогая с очисткой стареющих клеток и так далее. Другие эффекты могут исходить от лучших, здоровых клеток крови в целом и, как мы увидим в следующей главе, от полезных сигналов, посылаемых молодыми стволовыми клетками. Этого должно быть достаточно, чтобы стимулировать дальнейшие исследования по предоставлению пожилым людям новых ГСК.

На данный момент трансплантация ГСК – невероятно серьезная процедура, рассматриваемая только в тех случаях, когда мало других вариантов. Это происходит потому, что химио– или лучевая терапия, которую нужно предварительно провести, может быть сущим наказанием. И перспектива на недели остаться без иммунной системы, ожидая ее восстановления с нуля, подвергает пациентов серьезному риску заражения (не в последнюю очередь из-за повторного проявления латентных вирусов, таких как ЦМВ). Тем не менее я думаю, что это также обеспечивает увлекательный мысленный эксперимент, когда он переносится в контекст старения. По мере улучшения клинического понимания трансплантации ГСК смертность у пациентов с РС, перенесших эту процедуру, снизилась до 0,3 %. Это не так уж и мало – врачи и пациенты по понятным причинам не решались бы пройти процедуру с серьезными побочными эффектами и вероятностью смерти 1 к 300, если бы она не приносила довольно существенной выгоды. Однако включение этого риска в контекст старения может изменить ваше мировоззрение: в развитых странах ежегодный риск смерти превышает 0,3 % в возрасте около 50 лет. Итак, за пределами этого возраста, может ли 0,3-процентная вероятность смерти от процедуры стоить того, чтобы она уменьшила риск смерти в целом более чем на это значение? Конечно, у нас нет доказательств того, что трансплантация ГСК должна проводиться здоровым людям в возрасте 50 лет. Это всего лишь пример, показывающий, как размышление с точки зрения старения может переопределить то, что мы подразумеваем под «рискованной» процедурой. И в конечном счете нам все равно не придется забивать иммунную систему до смерти системными методами лечения с побочными эффектами, такими как химиотерапия. Учитывая ее преимущества для людей с аутоиммунными заболеваниями, работа по повышению безопасности трансплантации ГСК продолжается.