Бессмертный

На этот раз я решил действовать первым. Я сделал ложный выпад и скользнул вниз, чтобы подрезать ему ноги, но его реакция оказалась отменной. Он перехватил мою руку с ножом в момент занесения и дернул вниз, потом схватил и вторую руку, растянув меня перед собой, словно мочалку или пружинный эспандер. Адарак отвел голову назад и с размаху вдарил мне лбом по носу. Моя голова дернулась назад, как от удара наковальней, такой удар любого человека убил бы на месте.

– А ты тоже крепче, чем я думал.

– Ты даже не представляешь, – сказал я чуть гнусаво из-за сломанного носа и проделал тот же трюк, что и он.

Я решил не превращать все в спарринг удар за удар, так как победитель был очевиден. Я нанес ему столько ударов, что, казалось, я больше вреда причинил себе, чем ему, но все же он не смог меня удержать и невольно отпустил, хватаясь за лицо. Вряд ли он чувствовал настоящую боль, лишь фантомную, но он заревел. В порыве внезапной злобы он бездумно прыгнул на меня, желая подмять под себя, за что и поплатился. Я нанес удар прямиком в грудь, но дело завершил он сам, упав на клинок собственным весом, протолкнув его до самой рукояти.

Весил он целую тонну, но я все же сбросил его с себя и вынул из груди нож. Хоть его кровь была густая, словно мед, заляпала она меня прилично, делая похожим на какого-то маньяка с ножом. Хотя, наверно, это не далеко от истины. Попытавшись стереть кровь, я лишь сильнее размазал ее по рубашке и штанам. Постоянно делаю эту ошибку. Я хотел было отрезать ему голову, но не желал тратить времени – не так уж и просто отрезать голову, вы уж мне поверьте, а тем более такому здоровяку. Я лишь нанес еще несколько ударов в область груди, шеи и головы, чтобы он поспал подольше, потом плюнул на тело рыжего и направился туда, где меня очевидно ждали.

В рубке, вопреки моим ожиданиям, было не так людно. Один лишь Нерос с ножом в руке. Игненсис. И без трансфэйсера.

– Долго ты, – сказал он, едва сдерживаясь, чтобы не зарычать.

– Знаешь, твой сынок сказал мне одну интересную фразу: «Удивительно у тебя работает мозг, – сказал он мне, – то ты анализируешь ситуацию, словно семечки грызешь, а то не можешь понять элементарные вещи». Вот и сейчас также. Ты подослала в проулок хулиганов, чтобы я на них разогрелся, значит и этих тоже? Я не понимаю: зачем?

– Чтобы ты стал сильнее, у тебя же так сила работает? Чем больше приложено силы к тебе, тем больше у тебя самого силы. Сила воздействия равна силе противодействия. Я просто хотел, чтобы ты обрел огромную силу, а ворвавшись ко мне, понял, что она бессмысленна. Что не важно, как ты силен, сила не всегда все решает.

Слишком много тавтологии. Похоже, его волнует только сила и ничего более.

– Значит, ты знал, что я проникну на борт, потому и собрал здесь своих шавок?

– Нет, этого я не планировал, – покачал он головой так, словно она была свинцовой. – Все получилось спонтанно. Ты переиграл меня в тот момент, когда превратил мою голову в решето, а потом забрал мою Амризию. Хотя в этом есть и моя вина, я слишком хотел тебе досадить, убив девушку. У меня в голове возникли десятки планов, как выкрутиться, но ты оказался прав – я слишком боюсь умереть, а почти во всех моих планах предусматривалась моя смерть, а действие препарата слишком ослабло. Не хотелось рисковать. Я хотел сбежать, мне хватило бы и того, что я уже сделал. На тебя ополчилась вся Вселенная.

Он был очень доволен собой, даже несмотря на то, что его план сработал не на все сто процентов. Главное, что он отомстил мне – вот что его волновало. Хотя очевидно, что он опять изображал хорошую мину при плохой игре. Он в замкнутом помещении, один на один со мной, и даже со своим квази-бессмертием он не стал сильнее меня. Все повторяется, только сейчас я не собираюсь оставлять его в живых.

– И что ты теперь собираешь делать? – поинтересовался я.

– Теперь? Во мне четыре дозы. Я никогда раньше не вводил даже две, а теперь четыре! И знаешь что? Я чувствую огромную силу. Даже у тебя есть предел, и я решил сегодня его узнать.

Несмотря на весь свой интеллект, Нерос продолжал витать в облаках. Мечтать все же иногда вредно.

– А как же долгосрочная месть? – спросил я. – Если я умру, на меня уже не будут охотиться. Слишком просто, не кажется?

– Плевать! У меня не осталось выбора. Я разделаюсь с тобой, а потом вернусь за твоими дружками. Тебе уже будет плевать, а мне приятно. – Он вновь осклабился своей половинчатой улыбкой.

– Ты слишком много болтаешь.