Бессмертный флагман (Чкалов)

Запомним это и еще раз послушаем А. В. Белякова:

«…мы решили обойти циклон… слева, с севера и северо-востока.

Путь самолета в это время представлял собой ломаную линию. По моим записям мы изменяли курс 19 раз (!). Учитывая, что в этом районе имеется большое магнитное склонение, доходящее местами до +40 и +50° (обычное склонение в средних широтах редко превышает 9–12°. — А. М.), и что сведения об этом склонении были недостаточно достоверны, можно себе представить, насколько была затруднительна штурманская работа» — снова спокойствие и деловитость сквозят в каждом слове штурмана. А ведь какой адов труд была эта самая штурманская работа!

Значит, перелет удался благодаря высочайшему профессиональному мастерству экипажа и великолепной собранности.

«В 8 часов 45 минут, пробивая облачность вниз, мы вышли к восточному берегу Сахалина. Сличая карту с местностью, я отметил, что самолет уклонился от маршрута к северу на 30 километров. (Даже на уровне сегодняшних навигационных возможностей это более чем отличный результат, — А. М.).

Мы летели над землей всего в 100 метрах. Затем, когда самолет вышел к морю около северной части Сахалина, высота уменьшилась до 50 метров, а затем до 30 (определенно напрасно ругали и наказывали молодого Чкалова за пристрастие к бреющим полетам! — А. М.). Начался дождь…

Полет на высоте 20–30 метров над разъяренным морем, в дождь, при низкой облачности и сильном ветре был чрезвычайно утомителен…» — снова очень спокойно, я бы сказал, очень буднично пишет А. В. Беляков. Очень! А ведь подвиг уже совершился. И не будет преувеличением сказать, что перелет удался благодаря самоотверженности всего экипажа.

Надо заметить особо: радиосвязь в перелете работала неустойчиво, мучали помехи, временами слышимость исчезала вовсе. Волей-неволей все решения командиру корабля приходилось принимать самому, лично, без подсказки и помощи земли. Все, кроме одного.

«Приказываю прекратить полет… Сесть при первой возможности… Орджоникидзе».

* * *

Остров Удд — крошечный клочок суши, затерянный в океане. Сесть на него было мудрено, но Чкалов сел, и сел безукоризненно.

Появление краснокрылого самолета с нерусскими буквами на борту — NO 0–25 — вызвало немалый переполох среди местных жителей, ничего о перелете не знавших, существовавших без радио и общавшихся с внешним миром только от случая к случаю. Но все скоро выяснилось, и экипаж получил приют в гостеприимном жилище Фетиньи Андреевны Смирновой (запомните имя этой женщины!).

Да, все скоро выяснилось, все, кроме, пожалуй, самого главного, — как взлетать?.. Узкая галечная полоска приняла самолет, но выпустить его ни за что бы не выпустила. Но бойцы отдельного строительного батальона, переброшенные на остров Удд из Николаевска-на-Амуре, за одни сутки изготовили бревенчатую взлетную полосу и обшили ее дощатым настилом.

Всякий подвиг непременно имеет продолжение.

* * *

По дороге в Москву «АНТ-25» приземлился в Хабаровске для дозаправки горючим и детального осмотра машины. Здесь состоялась первая торжественная встреча участников перелета. Но мне хочется рассказать не о цветах, оркестрах, овациях и пламенных речах — все это было, а об одном небольшом, на первый взгляд даже малосущественном происшествии, тем не менее весьма ярко характеризующем Чкалова-человека.

Среди множества встречавших «АНТ-25» людей был и Лев Борисович Хват, специальный корреспондент «Правды» и давний приятель Валерия Павловича. Трудно понять, каким образом это ему удалось, но факт остается фактом — дотошный, цепкий репортер, а Хват был первоклассным газетчиком, сумел уговорить Валерия Павловича взять его на борт «АНТ-25» пассажиром до Москвы. Много лет спустя Лев Борисович с удовольствием рассказывал мне, как он ликовал, вырвав обещание у Чкалова, как заранее радовался, предвкушая возможность поставить под очередной коротенькой информацией — «Борт самолета „АНТ-25“». И было чему радоваться, было чем гордиться — завтра Хват должен был стать единственным в мире пассажиром такого корабля!..

И вот это обещанное Чкаловым завтра наступило. Взлет, набор высоты… В кабине — четверо.

1 тысяча метров — облака не кончаются, 2 тысячи — не кончаются, 4 тысячи — не кончаются…

Этого никто не ожидал. Экипаж надевает кислородные маски. Масок, естественно, три…

5 тысяч — облака…

Байдуков обращает внимание Чкалова на состояние его приятеля: Хват ежится в своем летнем плащишке и как-то странно глотает воздух, судорожно, открытым ртом… Правда, при этом он старается улыбаться…

6 тысяч метров — облака…

Человек без кислорода, даже хорошо натренированный в высотных полетах, на б тысячах долго продержаться не может.

Кислорода на борту было мало, если делиться с корреспондентом, по очереди отдавая ему свои маски, на всех не хватит.

И Чкалов принимает решение: ложится на обратный курс и возвращается в Хабаровск.

Его ждала столица, его, без преувеличения, ждал весь народ. Но он, подчиняясь элементарному благоразумию, все-таки вернулся.

Однако самое интересное впереди.