Бессмертный грех

Самое трудное — удержать в памяти десятки новых имен. Неприлично, в самом деле, обращаться к человеку, с которым тебя вчера познакомили, с вопросом: «Как, простите, вас зовут?» Хорошо, если он подумает, что у меня ранний склероз, но ведь может и обидеться — журналисты страшно мнительны, и почти каждый из них считает себя звездой. Попробуй назови Петю Колей, и сразу начнется: «Как?! Я произвел на вас такое блеклое впечатление при первом знакомстве, что вы сразу выкинули меня вместе с моим замечательным именем из головы?» Комплексы, комплексы, куда от них денешься? Впрочем, как мне кажется, никто особенно не принимает мою забывчивость на свой счет, наверное, потому, что все в одинаковом положении и все путаются в именах. За сегодняшний день я раз десять слышала: «Извините, забыл ваше имя» или: «Не напомните, как вас?..»

Меня — Саша. Я — криминальный обозреватель новой газеты, название которой мы пока не придумали.

Мне нравится это странное время, когда газета еще не выходит, но уже существует время инициативного безделья. Все носятся с горящими глазами, засиживаются на работе допоздна, а то и до утра, бесконечно что-то обсуждают, спорят, хохочут и устают страшно, хотя ничего не делают.

Штат еще не укомплектован, и каждый день в редакцию приходят толпы претендентов на вакантные места. Юрий Сергеевич Мохов — наш главный редактор — беседует с каждым (кто-то сказал: «Проводит кастинг»), некоторых берет, но большей частью отказывает. Не потому, что привередливый, а потому, что справедливый и умный. Те, кто уже в штате, пусть и без году неделя, посматривают на участников кастинга слегка снисходительно и покровительственно, как первокурсники на абитуриентов.

Чудное, чудное время напряженного ничегонеделанья! Прекрасная пора, когда не надо строчить заметки «с колес» прямо в номер, когда никто не кричит: «Вы что, обалдели? Дедлайн через полчаса, а ваш текст еще не готов!»

Редакция газеты есть, а самой газеты нет — это что-то вроде беременности. Никто ребенка еще не видел, даже пол его неизвестен, не говоря уже о том, какие получатся глазки и ушки, но все крутится вокруг будущего чада — покупаются кроватка и коляска, срочно ремонтируется детская комната, и идет мучительный перебор имен, каждое из которых чем-то не устраивает…

Вот и у нас к рождению газеты все готово — есть симпатичный домик неподалеку от Зубовской площади и неукомплектованный штат прекраснейших и умнейших сотрудников, имен которых я пока, к сожалению, не выучила. А название газеты тоже никуда не денется, придумается, это дело десятое. К пророчествам капитана Врунгеля: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет» — я отношусь более чем скептически. Наша газета поплывет прекрасно, как бы ее ни назвали.

И должность криминального обозревателя мне очень нравится. Звучит очень весомо, от такой должности не отмахнешься. Мне бы хотелось, чтобы самые разные люди при встрече со мной, услышав: «Я — криминальный обозреватель такой-то газеты», уважительно говорили: «Ого!»

Да, дорогие мои, ого! Еще какое ого! Новая жизнь — это, как говорит мой друг и ныне заведующий отделом общества нашей газеты Сева Лунин, не баран начихал. А новая работа, по словам блистательной Лизы Стилль — политического обозревателя нашей же газеты, — это как опять замуж выйти. Лиза знает, что говорит, потому что была замужем уже три раза. Сейчас она вроде бы опять собирается, хотя пока не подтверждает этих слухов, но, как принято говорить у нас, у журналистов, и не опровергает. Слух о предстоящей Лизиной свадьбе пустила по редакции Танечка, референт главного. Танечка — маленькая, пухленькая и довольно невзрачная — грустно шепнула мне в коридоре: «Вот, заметь, замуж всегда выходят одни и те же».

Имена Севы, Лизы и Танечки мне запоминать не надо, я, слава богу, знаю их как облупленных еще по «Вечернему курьеру», где мы все работали раньше под руководством того же Юрия Сергеевича Мохова. Лиза — как и здесь, в качестве политического обозревателя, Сева — спецкором отдела происшествий, Танечка — секретарем главного, а я — сначала тоже спецкором в происшествиях, а потом, очень кратковременно, политическим обозревателем. Хочу заметить — ничего гаже, чем писать о политике, мне делать не доводилось, и я быстренько завязала, вернувшись в привычную криминальную среду, но, как видите, с повышением. Мы и дальше бы работали в «Вечернем курьере», если бы к власти там не пришла шайка плохо воспитанных маразматиков. Не хочу вспоминать этих гадов, главное, что мы красиво и гордо с ними расстались, скорчив им на прощанье козью морду. Сейчас в «Вечернем курьере» остались одни отбросы, а все приличные люди либо ушли с нами, либо еще раньше разбежались по другим редакциям.