Бессмертный мятежник

– Представь, что однажды к тебе приходит человек – хороший такой. Тебя обложили со всех сторон, ты уже не знаешь, куда податься – того гляди, башку оторвут. А он тебя вытаскивает из всего этого. Потом такие дела начинаются… Ну ладно, это уже слишком конкретно. В общем, он говорит тебе, что он – агент всемирной организации, которая борется со злом, искореняет его на корню. А потом вдруг сообщает, что ты будешь его помощником, а впоследствии… ну, тоже станешь агентом. Естественно, ты начинаешь брыкаться. Ты не хочешь становиться никаким агентом, у тебя и без того неприятностей хватает. К тому же непонятно – что это за зло такое? Оказывается, оно совсем не то, что ты себе всегда представлял. И добро не то. И вообще, мозги всмятку.

А потом этот человек погибает у тебя на глазах. Хороший мужик, хотя Бог его знает… А ты обнаруживаешь, что стал этаким суперменом. Можешь все, что только захочешь, силища так и прет дуром, люди перед тобой как вши ползают. Мозгов – целый самовар. Денег – куры не клюют. Живи себе и радуйся…

– Это ты про себя? – спросила Лека.

– В общем-то, да. На самом деле все гораздо сложнее. Только рассказывать лень. Да и не ясно мне ничего самому в этой истории.

– И с кем же ты борешься?

– Да ни с кем! Говорю же тебе – живу в свое удовольствие. Занимаюсь научными изысканиями, создаю мощный технический базис – сам не знаю для чего. Я как агент без связного. Ни в чем себе не отказываю, проедаю денежки, которые мне задарма достались. И думаю: а может, забыли про меня совсем? Хорошо бы!

– Ну ладно. А я-то здесь причем?

– Пойми, Лека, – зашептал Демид, – все совсем не просто. Я пытаюсь понять, что все это значит. Пытаюсь собрать и обработать информацию о Системе, в которую я попал. Но ее нет, этой информации. Нету, и все тут. И одна из подсказок, которая может меня вывести на какой-то след – это ты.

– Все это фигня, – Леке стало страшно. – При чем тут я? Я ни с какой системой не связана. Честное слово, Демид.

– Вот здесь, в этой коробке, кое-что удалось раскопать, – Демид постучал пальцем по компьютеру. – Информация о тебе. Я ее раскодировал. Там ты названа Союзницей. И чем дольше я с тобой общаюсь, тем больше убеждаюсь, что не ошибся.

На этот раз Лека перепугалась не на шутку. Динамит резко изменился внешне. Лицо его стало жестким, скулы обострились. Губы сжались в тонкую линию. Глаза, и без того ненормальные, засверкали с такой силой, что Лека не могла смотреть в них без боли. Твердая спинка стула, в которую вцепился Демид, сплющилась под его пальцами как пластилиновая, и Лека догадалась, почему в комнате не было деревянной мебели.

– Демид, ты сейчас стул сломаешь, – сказала она сиплым голосом.

– Извини, – Демид с трудом разжал пальцы, лицо его смягчилось. – Извини, Лека, и не бойся меня. Я ведь ничего не требую от тебя, ты просто моя гостья. Я хочу, чтобы ты пожила у меня, хочу пообщаться с тобой, хочу подлечить тебя. Хочу понравиться тебе. Если хочешь, можешь вернуться туда, – он показал пальцем в окно, где по шоссе с ревом пролетали автомобили. – Не хочу сказать, что ты пропадешь там, во внешнем мире. Есть шанс, что в психобольнице тебя подлечат, снимут абстиненцию, ты пройдешь ломки и станешь относительно здоровым человеком. Ты закончишь свой институт, выйдешь замуж за какого-нибудь иностранца, уедешь с ним за границу, нарожаешь ему кучу детей. Гнездится в моей башке такой гипотетический вариант твоего будущего… Только знаешь, Лека, если ты уйдешь отсюда, ты забудешь навсегда меня, и все то, что я тебе рассказал. Забудешь сразу, как только выйдешь. Ты никогда уже меня не увидишь. Решай сама.

Демид лукавил. Он знал прекрасно, что бедную девчонку затянуло в Систему так же, как и его, против собственной воли, и обратный выход вряд ли возможен. Теперь он сам выступал в роли искусителя и задачей его было не позволить жертве уйти. Конечно, можно было рассматривать это с более высоких нравственных позиций – он, волонтер добра, вербует в свою сеть нового солдата. Новобранцу предстоит выдержать суровые испытания, и, под руководством старшего товарища, стать закаленным бойцом за правое дело. Но Демид не был уверен, что дело его – правое. Он предпочел бы предоставить любому человеку право самому решать свою судьбу.

"Будь что будет. Не захочет остаться – не буду ее удерживать. Может быть, она сможет вылезти из заварушки. Хотя это маловероятно"…