Бессмертный воин

Она сделала глоток сама, чтобы показать, что напиток не отравлен, и подала его Иво. Под одобрительные возгласы мужчин тот отхлебнул значительную часть подогретого вина, приправленного медом и травами, а затем передал рог Алейде, которая с неохотой отпила под всеобщее недовольное улюлюканье.

— Ах, миледи, этого недостаточно, — заворчала Беата. Она замерла, стоя руки в боки, до тех пор, пока Алейда не сделала хороший глоток, а затем второй и третий. — Ну вот. Теперь вам захочется и большего, если я правильно сужу о вашем супруге.

Слова няньки вызвали еще больше смеха. Когда гости угомонились, вперед вытолкнули отца Теобальда, чтобы он благословил брачное ложе. В тепле и уюте солара его молитвы были цветисто — пышны, не то, что в часовне, когда он был вынужден отказаться от разглагольствований. Алейда подумала, что при удачном стечении обстоятельств священник мог бы продолжать так всю ночь.

Но, увы! Когда он в третий раз упомянул плодоносные лона, сэр Бранд со значением прочистил горло. Отец Теобальд быстро завершил благословления, взывая к Святой Троице, взмахнул кадилом — и дымок курений заклубился над мехами.

— Плодоносные лона… — не спеша, произнес в тишине Уот Судья, после того как все перекрестились. — Всегда думал, это звучит, как что — то, что подают к пиршеству.

— Ага, — согласился Эдрик. — С маслом.

— И подливкой, — с непристойным причмокиванием выкрикнул кто — то сзади. Мужчины рассмеялись, а женщины взвизгнули и прижали ладони к щекам. Несчастный отец Теобальд всем своим видом показывал, что хотел бы улетучиться вместе с дымом сквозь отверстие в крыше.

Алейда взглянула на жениха и подумала, что тоже охотно устремилась бы вслед за дымком — ее будто пламенем охватило от того, что она увидела. Задумчивое выражение, ранее пребывавшее на его лице, теперь исчезло. Его глаза сверкали так же, как и прошлой ночью: так смотрит хищник на свою жертву. Горящие. Властные. Голодные.

Не глядя на девушку, он передал меч и перевязь сэру Бранду и велел всем очистить комнату.

Раздались протестующие возгласы. Бранд прервал их взмахом ладони, однако Освальд шагнул вперед:

— Прошу прощения, милорд, но по обычаю нужно проследить, как невеста восходит на ложе.

— Это ваш обычай, а не мой. Прелести моей жены принадлежат только мне, — прервал его Иво. Волна облегчения захлестнула Алейду, когда мужчины заворчали, потеряв возможность вдоволь поглазеть. — Ее служанки могут пока остаться. Все прочие — вон.

— Вы слышали его лордство, — пророкотал Бранд. — Возвращайтесь пировать. Там достаточно доброго эля, чтобы скрасить ваше разочарование.

Гости быстро покинули комнату, пересмеиваясь и обмениваясь понимающими взглядами. Лишь отец Теобальд медлил, он снова помрачнел, как будто собирался приступить к проповеди, от которой вынужден был отказаться в часовне. Что — то о супружеском целомудрии, без всякого сомнения. Алейда ободряюще улыбнулась.

— Тебе тоже пора, священник. — Бранд положил ладонь тому на спину и не слишком вежливо подтолкнул к двери. — В твоих услугах сейчас больше нет нужды.

— А я вот не уверен в этом, мессир, — заявил Освальд из — за двери. Он говорил громко, так что его голос доносился до пирующих в зале. — Отец в этой области наверняка знаток, каких поискать. Держу пари, он мог бы поучить любого мужчину тому, как держать меч заточенным и проводить прямо борозду, даже если сам никогда не пахал.

Ответ Бранда затерялся в хохоте собравшихся внизу, когда он последовал за ними. После его ухода с Алейдой остались только хихикающие женщины, их делом было приготовить ее для брачного ложа. Девушка пыталась сохранять спокойствие, пока проворные пальцы снимали с нее плат[28], пояс и стягивали через голову платье. Кто — то расплел ей косы, пока Хадвиза и Беата, стоя на коленях, разували новобрачную и стягивали с нее чулки. В дальнем углу комнаты Иво быстро избавился от котта[29] и отшвырнул его в сторону, затем обернулся, чтобы увидеть, как служанки приподняли подол шенса Алейды.

Снова этот жар. Сейчас ее всю охватило пламенем, как будто она слишком близко подошла к кузнечному горну. Алейда держалась храбро, стараясь не отворачиваться и не прикрываться, пока ее раздевали.

— Отошли служанок, — сказал Иво, чей голос огрубел от желания. — Я хочу остаться с тобой наедине.

Женщины замерли. Алейда стояла целую вечность в поднятой на бедрах сорочке, прежде чем смогла промолвить:

— Оставьте нас. — Одергивая одежду, она почувствовала неловкость.

— Но, миледи… — заморгала как крот в полдень Хадвиза. — Мы же… Вы еще не…

— Тихо, девчонка, — сказала Беата. — Готова поспорить, что его лордство знает, как раздевать женщину. Ступайте. — Она выставила Хадвизу и других, наклонилась, чтобы поднять одну туфельку Алейды и положила ее в изголовье кровати — как напоминание о том, что ей следует покориться мужу. Затем нянька повернулась и крепко обняла свою госпожу.