Бессмысленная маска

Бенагур шел и тем, и другим путем. Что-то случилось, что заставило его наудачу пуститься в путь от маленькой комнатки в Иерусалиме близ Стены Плача. Никто, кроме него, не знал, что же это было, но порою он случайно намекал на это событие. А когда кто-то чересчур настойчиво домогался подробностей, Бенагур отвечал, что подобное событие невозможно передать словами.

Он мог бы показаться неприспособленным для того, чтобы быть членом экипажа алараф-корабля. Но он был широко известен среди теологов всего мира своими работами об иудейском и мусульманском мистицизме, а в экипаже «Аль-Бурага» предполагалось наличие теолога или даже нескольких. И Бенагур был принят — конечно, после положенных физических и психологических обследований. Не требовалось глубокого анализа психики, чтобы выявить его странности, но в то же время этот анализ показал, что в характере Бенагура присутствует стабильность, столь необходимая в жизни алараф-корабля. Кроме того, он был не единственным на корабле человеком со странностями.

У него было хорошее оправдание тому, что он стремился большую часть времени проводить в одиночестве. Как и многие специалисты, он был крайне занят своими профессиональными обязанностями. Но в отличие от большинства специалистов, Бенагур получил особые привилегии ввиду строгих обычаев своей религии. Если только это было возможно, он ел в одиночестве и только пищу, разрешенную его религией. Другие евреи экипажа состояли в сектах с чересчур вольными обычаями, не позволявшими Бенагуру признать их за истинных иудеев. Ну что ж, остальные принимали и это: они считали его сверхфанатичной личностью, но тем не менее весьма уважали за знания.

У Рамстана не было никаких проблем в общении с Бенагуром до той ночи, когда была похищена глайфа. Хотя Бенагур был весьма замкнут, это не тревожило Рамстана, который был не менее сдержан.

А теперь Рамстан чувствовал некоторую вину. Если бы он не сделал того, что сделал, он не вверг бы Бенагура в то странное бешенство, которое овладело коммодором.

Был ли Бенагур безумен? Был ли он сумасшедшим с любой точки зрения, если не считать точки зрения Рамстана? Быть может, если бы остальные подозревали то, что подозревает Бенагур, они вели бы себя так же?

С другой стороны, никто из них не был бы потрясен столь глубоко. Никто из них не имел такой душевной конституции, как Бенагур; никто из них не ходил по краешку безумия, когда достаточно лишь легкого толчка, чтобы свалиться в пропасть. В конце концов, Майя Нуоли испытала то же самое ощущение сверхмощного света и не лишилась рассудка. Она лишь стала более углубленной в себя и не хотела говорить об ощущениях, испытанных ею в толтийском храме. Но она исполняла свои обязанности ботаника так же безукоризненно, как и раньше.

Рамстан гадал, почему глайфа попросила, чтобы вместе с ним и Бенагуром пошла Нуоли. Какую роль она играла в той драме, которую глайфа сочинила, не испытывая ни малейших сомнений? И кстати, какая роль была отведена Бенагуру? Быть может, он теперь выпадал из замыслов глайфы? Чем бы ни было то, что прошло через субъективные чувства троих, оно вывело Бенагура из равновесия и сделало его бесполезным для глайфы.

Вполне возможно, что глайфа включила Нуоли и Бенагура в число приглашенных просто для того, чтобы Рамстан не был изобличен как единственный имевший возможность совершить похищение. Подозрение падало и на них. Если так, то глайфа просчиталась. Подозрения не коснулись ни Бенагура, ни Нуоли.

Рамстан вошел в кабинет доктора Ху. При виде капитана Ху поднялась из-за своего стола.

— Садитесь, Джулия, — сказал Рамстан Он использовал имя Ху как знак того, что формальности тут неуместны.

Рамстан сделал знак, и из палубы выросло кресло. Он сел и после нескольких секунд молчания спросил:

— Ну и что?

Ху не смотрела на Рамстана.

— Коммодор Бенагур утверждает, что вы похитили у тенолт глайфу.

«Теперь все открылось, — подумал Рамстан. — Нет, на самом деле нет. Возможно, Бенагур и Ху не скажут остальным».

— Вы проверяли его на детекторе лжи?

— Да, конечно. Детектор подтвердил: Бенагур думает, что говорит правду.

— В таком случае он псих, — хмыкнул Рамстан.

Ху помолчала в нерешительности, а потом посмотрела в глаза Рамстану:

— Его обвинения должны быть проверены. Рамстан вскочил с кресла, воскликнув:

— Что-о?!

Ху развела руками и пожала плечами:

— Он собирается выдвинуть против вас официальное обвинение.

Рамстан сел и закусил губы.

— Я не могу позволить этого. Мы находимся в чрезвычайно сложной и опасной ситуации. Толтийский корабль… ужасное разрушение Валиска… нет. Все нормальные процедуры должны быть приостановлены.

— Вы не позволите Бенагуру выдвинуть обвинения?

— Я не могу сейчас дать на это разрешения. Только после того, как мы окажемся вне опасности.

Рамстан подался вперед — плечи напряжены, кулаки сжаты.

— Послушайте. Если Бенагур действительно проявляет признаки психического заболевания, то нет нужды заносить его нелепые обвинения в официальные документы.