Бессонница

– Я живу на этом свете уже три тысячи лет, а вы, смертные, не меняетесь. Мы ловим Незнакомцев на эту удочку веками, тысячелетиями. Как ты думаешь, он знал, что случится, если ты пойдешь к Анне?

– Я мог бы предположить, что не знал, но, как мне кажется…

– Вот именно, – перебила Дана. – Ему нужна Анна . А на то, что случится с тобой, емунаплевать .

– И это после того, как он воскресил меня из мертвых после того приключения с поездом?

Дана покачала головой.

– Ох, мой мальчик. Ты, похоже, даже не представляешь себе, как велико наше могущество. В нас с годами воспитывают хитрость и жестокость – ну, поколение Винсента, конечно, несколько отстало от нас, так как они больше люди, чем вампиры, но все же. Ваш мир для нас – тоненькая паутина, а человек – муха, которая в ней запуталась. Для меня люди – это еда. Иногда секс… хороший, но только потому, что я так хочу, в этом нет их заслуги. А для Винсента люди – это пешки, которые он переставляет для того, чтобы выиграть очередную шахматную партию. И он ее выиграет. Он один из самых сильных карателей, может соперничать даже со мной, если захочет. А ты, Эдуард, отличная пешка. Сегодня ты это доказал в очередной раз. – Она погладила меня по волосам. – Мы не дружим со смертными. Если кто-то из нас заводит такие отношения, то только по одной причине: нам что-то нужно .

– Но я не понимаю, разве вы… не вместе?

– Мы не любовники, если ты об этом.

– Нет, я о работе. Разве вы не на одной стороне? И как я после твоих слов могу тебе доверять, если вы не водите дружбу со смертными? Это что, работает по принципу «враг моего врага – мой друг»? Но разве вы враги?

Дана взяла пепельницу и с выражением искренней досады на лице потушила недокуренную сигарету.

– Идиот , – сказала она мне. – Ты думаешь, что я вытащила тебя из дома Незнакомки для того, чтобы убить?!

– Не злись, – попросил я. – У меня тут нет антикварных вещей, как у Винсента, но на кухне есть дорогая посуда, я не хочу, чтобы она разбилась.

Она поднялась и потянулась, расслабляя спину.

– Лишние вопросы, мальчик. Все просто я помогу тебе, а ты поможешь мне.

Я молча смотрел на то, как она снова садится на стул и поправляет юбку на бедрах.

– Ты сама только что описывала мне ваше могущество. Как я смогу противостоять кому-то из вас?

– У меня есть решение. Правда, несколько… радикальное .

– Надеюсь, ты не собираешься меня… обращать, или как там это у вас называется.

– Нет, глупенький. Мне нужно что-то острое. Нож для бумаг, например.

– В письменном столе. В верхнем ящике.

Дана подошла к столу, открыла нужный ящик, достала нож для бумаг и освободила лезвие.

– Острый? – спросила она с подозрением.

– Да. Я точу им карандаши.

– Прекрасно. То, что нужно.

С этими словами Дана вернулась к кровати, заняла стул, сняла наручные часы и аккуратно провела лезвием ножа по запястью.

– Что ты делаешь?! – ахнул я.

– Не волнуйся, мне не больно. Мы не можем намеренно причинить себе боль, наша природа защищает нас от этого. Если бы мы были смертными, было бы удобно резать вены, да?

– Да… наверное, – ответил я, глядя на то, как на ее запястье появляются капли крови. – Если честно, вены никогда не резал, так что я не в курсе.

– Вот и правильно. Никогда не понимала, зачем вы обрываете жизнь, которая все равно закончится. – Дана пересела на кровать и поднесла руку к моему лицу. – А теперь будь хорошим мальчиком. Пей .

Я отодвинулся.

– Вот уж нет!

– С тобой ничего не случится.– Она вгляделась в мое лицо. – Да, чувствую, это будет долгий процесс. Тогда для начала просто попробуй.

Дана собрала несколько капель крови пальцем и прикоснулась к моим губам.

– Когда в детстве мы не хотели пить кровь, нам связывали руки и кормили насильно, – сказала она нравоучительно. – Не заставляй меня повторять то же самое.

Осознав, что выбора у меня нет, я облизал губы и прислушался к своим ощущениям. Кровь, как оказалось, по вкусу ничем не отличалась от человеческой: точно такой же солено-металлический привкус я ощущал во рту тогда, когда нечаянно прикусывал щеку.

– Ну? Краски стали ярче? – спросила Дана с усмешкой.

– Нет…

– Я говорила тебе, что ничего страшного не случится. Будешь пить? Или тебя еще поуговаривать?