Бессонница

Он снова поднял глаза на тревожные лица маленьких лысых врачей:

[Ладно, не знаю, как мне остановить Эда, но я попытаюсь.]

Клото и Лахесис переглянулись, и лица их озарили одинаковые (и очень человеческие) широкие улыбки облегчения. Ральф предупреждающе поднял палец:

[Подождите. Вы еще не все услышали.]

Улыбки растаяли.

[Я хочу от вас кое-что взамен. Одну жизнь. Я обменяю жизнь вашего четырехлетнего мальчика на…]

6

Лоис не расслышала конца фразы; его голос на мгновение упал ниже предела слышимости. Но когда она увидела, как сначала Клото, а потом Лахесис начали отрицательно качать головами, сердце ее упало.

Лахесис: [Я понимаю ваше горе, и да, Атропос наверняка может выполнить свою угрозу. Однако вы должны понимать, что эта одна жизнь вовсе не так важна, как…]

Ральф: [Но она важна для меня, разве вы не поняли? Для меня она важна. Вам, ребята, надо крепко уяснить себе одно: для меня обе жизни одинаково…]

Она снова не расслышала его, но без труда расслышала Клото; в отчаянии тот почти завывал:

[Но это совсем другое! Жизнь мальчика — другое дело!]

Тут она ясно расслышала Ральфа, заговорившего (если это была речь) с бесстрашной и безжалостной логикой, напомнившей Лоис ее отца:

[Все жизни разные. Они все имеют значение, или не имеет ни одна. Конечно, это всего лишь мой близорукий Краткосрочный взгляд, но, полагаю, вам, парни, придется плясать от него, поскольку это я тот, у кого в руках молот. Во главе угла следующее: я обменяюсь с вами даже покруче. Жизнь кого-то из вас за мою жизнь. Все, что вы должны, — это дать слово — и дело сделано.]

Лахесис: [Ральф, пожалуйста! Пожалуйста, поймите, что нам действительно нельзя!]

Последовала долгая пауза. Когда Ральф заговорил, голос его звучал тихо, но был все еще слышен. Однако это было последнее, что Лоис четко и полностью расслышала в их разговоре.

[Есть громадная разница между «не можем» и «нельзя», разве не так?]

Клото что-то сказал, но она уловила лишь обрывок

[обмен мог бы состояться]

фразы. Лахесис яростно покачал головой. Ральф что-то ответил, и Лахесис в ответ мрачно пошевелил пальцами, как ножницами.

К ее удивлению, Ральф ответил на это кивком и смехом. Клото положил руку на плечо своего товарища и серьезно сказал ему что-то, после чего опять повернулся к Ральфу.

Лоис стиснула ладони на коленях, моля, чтобы они достигли какого-то соглашения. Любого соглашения, лишь бы не дать Эду Дипно убить всех тех людей, пока они стоят здесь и чешут языками.

Вдруг весь склон холма осветился необычайно ярким белым светом. Поначалу Лоис подумала, что свет идет с неба; мифы и религия научили ее верить, что небо — источник всех сверхъестественных явлений. В действительности же он, казалось, шел отовсюду — от деревьев, от неба, от земли, даже от нее самой, струясь из ее ауры, как ленты тумана. Потом возник голос… или, вернее, Глас. Он произнес всего три слова, они зазвенели в голове Лоис, как железные колокола:

[ТАК МОЖЕТ БЫТЬ.]

Она увидела, как Клото — его маленькое личико превратилось в маску ужаса и благоговения — потянулся в задний карман и вытащил свои ножницы. Он повертел их в руках и едва не выронил — нервозная промашка, заставившая Лоис ощутить подлинное родство с ним. Потом он поднял их вверх и раскрыл, держа в каждой руке по кольцу.

Снова раздались три слова:

[ТАК МОЖЕТ БЫТЬ.]

На этот раз их сопроводило такое яркое сверкание, что Лоис на мгновение решила, будто ее ослепило. Она закрыла глаза ладонями, но успела заметить — в последнее мгновение, когда еще могла что-то увидеть, — что свет сконцентрировался на ножницах, которые Клото поднял кверху, как двузубую стрелу молнии.

От этого света не было спасения; он превращал ее веки и загораживающие глаза ладони в стекло. Сверкание обрисовало контуры костей ее пальцев, словно рентгеновскими лучами, струясь сквозь ее плоть. Откуда-то издалека она услышала женщину, подозрительно смахивающую на Лоис Чэсс, вопящую во всю мощь своего мысленного голоса: