Бессонница

[Выключите его! Господи, пожалуйста, выключите, пока он не убил меня!]

И наконец, когда ей показалось, что она больше не выдержит, свет начал меркнуть. Когда он исчез — за исключением яростного голубого отсвета, плававшего во вновь наступившей тьме, как фантомные ножницы, — она медленно раскрыла глаза. Какое-то мгновение она по-прежнему ничего не видела, кроме этого яркого голубого креста, и подумала, что в самом деле ослепла. Потом, как на постепенно проявляющейся фотографии, мир начал выплывать на поверхность. Она увидела, как Ральф, Клото и Лахесис опускают свои ладони и оглядываются вокруг в слепом изумлении, как семейство кротов, вывернутых из земли плугом.

Лахесис смотрел на ножницы в руке своего коллеги так, словно никогда их раньше не видел, и Лоис готова была поручиться, что он действительно никогда не видел их такими, как сейчас. Лезвия все еще сияли, излучая таинственное сказочное мерцание света, похожее на капли тумана.

Лахесис: [Ральф! Это был…]

Дальше она не расслышала, но он произнес это тоном простого крестьянина, открывшего дверь своей хижины и увидевшего, что сам папа римский заехал к нему помолиться и исповедаться.

Клото по-прежнему не сводил глаз с лезвий ножниц. Ральф тоже уставился на них, но в конце концов оторвал взгляд и перевел его на лысых врачей.

Ральф: […боль?]

Лахесис, голосом человека, вынырнувшего из глубокого сна: [Да… недолго, но… агония будет сильной… передумали, Ральф?]

Лоис вдруг испугалась этих сияющих ножниц. Ей захотелось крикнуть Ральфу, чтобы он плюнул на свою ставку, чтобы просто отдал им их долю, их маленького мальчика. Ей захотелось попросить его сделать все, что угодно, лишь бы они снова спрятали эти ножницы.

Но ни одного слова не вылетело ни из ее рта, ни из мозга.

Ральф: […вовсе не… просто хотел знать, чего ожидать.]

Клото: […готовы?…должно быть…]

Скажи им нет, Ральф, мысленно попросила она его. Скажи им НЕТ!

Ральф: […готов.]

Лахесис: [Поняли… условия, которые он… и цена?]

Ральф, уже нетерпеливо: [Да, да. Пожалуйста, можно мы только…]

Клото, с огромной серьезностью: [Хорошо, Ральф. Так может быть.]

Лахесис обнял Ральфа за плечи; они с Клото провели его чуть ниже по склону холма, к тому месту, с которого маленькие детишки зимой начинают скатываться на санках с горы. Там была небольшая, круглая по форме, плоская площадка размером примерно с эстраду в ночном клубе. Когда они подошли к ней, Лахесис остановил Ральфа и повернулся к нему так, что они с Клото встали лицом к лицу.

Лоис вдруг захотела закрыть глаза и обнаружила, что не может этого сделать. Она могла лишь следить за происходящим и уповать на то, что Ральф знает, что делает.

Клото что-то пробормотал ему. Ральф кивнул, стащил с себя кардиган Макговерна, сложил его и аккуратно положил на осыпанную листвой траву. Когда он снова выпрямился, Клото взял его правое запястье и вытянул его руку. Потом он кивнул Лахесису, и тот расстегнул манжет рубашки Ральфа и тремя быстрыми движениями закатал рукав до локтя. Покончив с этим, Клото повернул руку Ральфа запястьем вверх. Красивый узор голубых вен под кожей его руки был ясно виден, освещенный нежными полосками ауры. Все это казалось Лоис жутко знакомым: это походило на подготовку пациента к операции в фильме про медицину по телевизору.

Только это был не фильм.

Лахесис наклонился вперед и снова заговорил. Хотя Лоис по-прежнему не могла разобрать слов, она знала, что он говорит Ральфу, что это его последний шанс.

Ральф кивнул, и, хотя его аура говорила ей, что он страшно боится того, что надвигается на него, он каким-то образом умудрился выдавить улыбку. Повернувшись к Клото и заговорив с ним, он, казалось, не искал утешения, а скорее, сам успокаивал. Клото попытался улыбнуться ему в ответ, но безуспешно.

Лахесис обхватил ладонью запястье Ральфа, но не для того, чтобы рука затвердела, а для того, чтобы не дергалась. Он напоминал ей медсестру, которая собирается сделать болезненный укол пациенту. Потом он испуганными глазами взглянул на своего партнера и кивнул. Клото кивнул в ответ, сделал вдох и склонился над рукой Ральфа с ее призрачными разветвлениями голубых вен, мерцающих под кожей. На мгновение он замер, а потом медленно раскрыл лезвия ножниц, которыми они с его старинным другом давали смерть взамен жизни.

7