Бессонница

— Пожалуй, — согласился Ральф, но все-таки он чувствовал себя так, как если бы потерял кольцо Кэролайн, а не то, которое взял у Атропоса, — словно какой-то маленький, но существенный объект, подмигнув и озарившись мерцанием, выкатился из его жизни.

12

Еще через две ночи крепкого, ничем не потревоженного сна ауры тоже начали исчезать. К следующей неделе они исчезли окончательно, и Ральф стал думать, не было ли все это каким-то странным сном. Он знал, что это не так, но ему становилось все труднее и труднее верить в то, что он знал. Разумеется, от локтя до запястья его правой руки шел шрам, но он даже стал подумывать, не заполучил ли он этот шрам когда-то давным-давно, в те годы своей жизни, когда в волосах его не было седины и он все еще верил в глубине своего сердца, что старость — это миф, или сон, или вещь, уготованная людям, не столь особенным, как он.

Эпилог ЧАСЫ СМЕРТИ ЗАВЕДЕНЫ (II)

Оборачиваясь назад, я вижу ее тень
И потому я мчусь вперед, как идущий по лесу
В ночи, кто слышит за спиной
звук приближающихся шагов
И замирает, чтобы вслушаться;
а потом вместо тишины
Он слышит, как какое-то создание
старается не шуметь. Что остается ему? Бежать? Слепо мчаться
По тропинке спотыкаясь, натыкаясь на ветки;
А тот, другой — все ближе и ближе,
и даже не спешит,
Не задыхается, просто дразня тем,
что вот-вот убьет.

Стивен Добинс «Погоня»

Будь у меня крылья, я облетел бы всю тебя;
Будь у меня деньги,
я бы купил тебе этот проклятый город;
Будь у меня сила, я бы потащил тебя на себе;
Будь у меня фонарь, я бы осветил тебе путь;
Будь у меня фонарь, я бы осветил тебе путь.

Майк Макдермотт. «Фонарь»

1

2 января 1994 года Лоис Чэсс стала Лоис Робертс. Ее сын Гарольд отстал от нее. Жена Гарольда не присутствовала на церемонии; она осталась в Бангоре из-за очень подозрительного, по мнению Ральфа, приступа бронхита. Однако свои подозрения он оставил при себе, нисколько не разочарованный отсутствием Жан Чэсс. Свидетелем со стороны жениха был детектив Джон Лейдекер, который все еще носил гипс на правой руке, но никаких других следов от едва не прикончившего его задания у него не было. Лейдекер пролежал четыре дня в коме, но он понимал, как ему повезло: помимо патрульного из полиции штата, стоявшего рядом с ним во время взрыва, погибло шестеро полицейских, причем двое из них входили в команду, набранную самим Лейдекером.

Подружкой невесты была ее подруга Симона Кастонгуэй, а первый тост на приеме произнес человек, любивший повторять, что когда-то он был Джо Уайзом, но теперь стал старше и мудрее. Триггер Вэчон разразился косноязычным, но сердечным напутствием, включавшим в себя пожелание: «Чтобы эди двое прожили до сда пятидесяти и знать не знали про разные дам рюматизьмы и запоры!»

Когда Ральф и Лоис выходили из приемного зала с волосами, все еще усыпанными рисом, который кидали в основном Фэй Чапин и остальные старые алкаши Харрис-авеню, к ним подошел старик с книгой в руке и красивым облачком белых волос вокруг головы. На лице его блуждала широкая улыбка.

— Поздравляю, Ральф, — сказал он. — Поздравляю, Лоис.

— Спасибо, Дор, — ответил Ральф.

— Нам тебя не хватало, — сказала ему Лоис. — Разве ты не получил приглашения? Фэй сказал, что передал его тебе.

— О да, он передал. Да-да, передал, но я не хожу на такие церемонии, если они под крышей. Слишком тесно. А похороны еще хуже. Вот, это вам. Я не завернул ее, потому что из-за артрита мои пальцы не способны на такие трюки.

Ральф взял подарок. Это была книга стихов под названием «Одолеть Зверя». Имя поэта — Стивен Добинс — обдало его странноватым холодком, но он не понимал почему.

— Спасибо, — сказал он Доррансу.

— Они не так хороши, как некоторые из его более поздних работ, но неплохи. Добинс — прекрасный поэт.

— Мы будем читать их друг другу весь наш медовый месяц, — сказала Лоис.

— Хорошая пора для стихов, — кивнул Дорранс. — Может, даже самая лучшая. Я уверен, вы будете счастливы вместе.

Он пошел было прочь, а потом оглянулся:

— Вы совершили великое дело. Долгосрочные очень довольны.

И ушел.

Лоис взглянула на Ральфа:

— О чем это он говорил? Ты знаешь?

Ральф покачал головой. Он не знал, не знал точно, хотя ему и казалось, что он должен знать. Шрам на его руке начал покалывать, как это иногда бывало, — такое чувство, словно что-то чешется в глубине.