Бессонница

Тебе не надо было лезть в это, говорил Дорранс. Но теперь уже слишком поздно.

— Сделанного не воротишь, — пробормотал Ральф и вдруг решил, что больше не хочет видеть широкую панораму; от этого не становится легче на душе. Лучше приблизиться и обдумать каждую деталь отдельно, начиная с назначенной встречи с иглоукалывателем. Идти к нему или сделать то, что советовал старина Дор, он же тень отца Гамлета?

На самом деле этот вопрос не стоит долгих размышлений, решил Ральф. Джо Уайзер уговорил секретаршу Хонга назначить Ральфу встречу в начале октября, и Ральф не собирался отказываться от нее. Если от тяжкого жребия и можно каким-то образом избавиться, то скорее всего к избавлению может привести нормальный сон по ночам. А значит, визит к Хонгу должен стать следующим логическим шагом.

— Сделанного не воротишь, — повторил он и прошел в комнату, чтобы почитать один из своих вестернов.

Однако вскоре он поймал себя на том, что листает страницы стихотворного сборника, который дал ему Дорранс, — «Кладбищенские ночи» Стивена Добинса. Дорранс оказался прав по двум статьям: многие стихотворения действительно были похожи на рассказы, и Ральфу они и вправду понравились. Стихотворение, из которого старина Дор процитировал кусочек, называлось «Погоня» и начиналось со строк:

Если я начинаю, я действую
стремительно, чтобы успеть потом
что-то еще. И так проходят дни —
то ли я автогонщик, то ли строитель готического собора,
и мне не суждено завершить работу.
Мой автомобиль мчится, и я вижу,
как проносится мимо то, что я любил:
книги, что я не прочел,
друзья, с которыми не дошутил,
земли, что я не посетил.

Ральф дважды прочитал стихотворение, поглощенный им целиком, думая, что обязательно прочел бы его Кэролайн. Кэролайн оно бы понравилось, и это было бы чудесно, а еще больше ей понравилось бы то, что он, любитель вестернов и исторических романов, нашел этот сборник и принес ей, как букет цветов. Он уже вставал, чтобы отыскать листок бумаги и заложить эту страницу, когда вспомнил, что Кэролайн уже полгода нет, и разрыдался. Почти пятнадцать минут он сидел в своем кресле и утирал глаза тыльной стороной левой ладони, а на коленях у него лежали «Кладбищенские ночи». Наконец он встал, пошел в спальню, лег на кровать и попытался заснуть. Пролежав час уставясь в потолок, он поднялся, сварил себе чашку кофе, включил телевизор и нашел трансляцию футбольного матча студенческих команд.

3

Публичная библиотека работала по воскресеньям с часу до шести, и на следующий день после визита Дорранса Ральф отправился туда в основном потому, что ему просто было нечем больше заняться. В читальном зале с высоким потолком обычно торчали такие же пожилые люди, как он сам, в основном листающие различные воскресные приложения, для чтения которых у них теперь было полно времени, но, когда Ральф выбрался из-за полок, где рылся минут сорок, он обнаружил, что читальный зал полностью в его распоряжении. Вчера был ясный день и небо было ярко-голубым, а сегодня хлынул проливной дождь, который прибил опавшие листья к тротуарам или затолкал их в канавы и сложную, невероятно запутанную систему городского водостока. Ветер дул по-прежнему, но стал северным и противно промозглым. Пожилые люди, хоть сколько-нибудь здравомыслящие (или не совсем уж несчастные), сидят дома, где тепло; наверное, смотрят последний матч очередного плачевного для «Ред сокс» сезона, а может, играют в «Старую служанку» или «Страну конфет» с внучатами или уже погрузились в сладкую дрему после съеденного за обедом цыпленка.

Что же касается Ральфа, то он плевать хотел на «Ред сокс», у него не было ни детей, ни внуков, и, похоже, он безнадежно утратил всякую возможность подремать. Поэтому он сел на часовой автобус «зеленой линии», доехал до библиотеки и теперь торчал здесь, жалея, что не надел ничего более теплого, чем старый, потертый кожаный пиджак; в читальном зале было довольно прохладно. И кроме того, сумрачно. Камин был пуст, а по тишине в радиаторах можно было догадаться, что отопление пока не включили. Воскресный дежурный библиотекарь даже не потрудился включить рубильники, зажигавшие висевшие над головой люстры. Свет, все же попадавший сюда, казалось, падал замертво на пол, а в углах комнаты было совсем темно. Лесорубы, солдаты, барабанщики и индейцы на старых рисунках, висящих на стенах, походили на злобных призраков. Ветер вздыхал за окном, и холодный дождь стучал в стекло.