Бессонный патруль (сборник)

Это уж слишком, Алексей не узнавал ее. Ему показалось, что лица сидевших вокруг исказились усмешкой, досадой и еще черт знает чем.

— Нет, я просто… — еле выдавил Алексей.

Он вышел и захлопнул дверь…

В столовой, куда он направился, еще не гасили света.

Но уже скоблили затоптанный пол, выносили ажурные урны с окурками и обрывками газет. За одним из столов сидели несколько человек и украдкой разливали в граненые стаканы вино. Прямо над их головами висела табличка «Распитие спиртного строго…» Алексею показалось это предупреждение смешным и нелепым. «Где же тогда не строго, — подумал он, — В поле? В общежитии?..» Он рассчитался за курево и направился к выходу.

У самого выхода перед ним вдруг вырос Драчук.

С ним — еще двое. У каждого из кармана брюк выглядывало по бутылке.

— Здорово, Алеха! — загудел Драчук сразу. Он был порядком «под мухой».

Алексей сдержанно ответил на приветствие.

— Задвинем, что ли, по-целинному? — Драчук похлопал по оттопыренному карману.

Алексей колебался. Да, он, пожалуй, не против. Пожалуй, за компанию можно. Пока Танюшка заседает…

— Аль торопишься? — наступал Драчук. — Айда! Она и сама разыщет к тебе дорогу… Ведь не впервой, а?.. — При этом он хитро подмигнул дружкам.

Такого поворота Алексей не ожидал.

— Послушай, — задыхаясь от волнения, глухо проговорил он, — трепись о чем угодно, а ее…

— Что, особенная, да? Секретарь, да? Знаем мы…

Драчук не закончил фразы. Зазвенела пощечина. Он с минуту ошалело глядел на Алексея, потом, выхватив из кармана бутылку, молниеносно занес ее над головой. Алексеи пригнулся. Бутылка угодила в одного из посетителей.

Началась потасовка. Загремели столы и стулья. Полетели на пол тарелки и стаканы. Воздух потяжелел от паров разлившейся по полу водки. Алексей дважды кого-то сильно ударил и чудом оказался на улице.

— Пьяницы! Хулиганы! Разбойники!.. — на разные голоса кричали служители общепита.

Алексей ушел в ночь, к своему трактору.

Молва о выходке тракториста Китова мигом облетела поселок. Распитие спиртного… Драка в общественном месте. И он, Алексей, зачинщик!.. Все это казалось невероятным. Татьяна не могла поверить. Этого не может быть! Но все говорили. И надо было что-то предпринимать, какие-то меры. Что за чудовищное слово — меры! Можно бы просто поехать в бригаду, поговорить с ним. Он ведь все поймет.

Но теперь это уже не будет считаться достаточным. Это не меры, которые требуются от нее, комсорга.

Только что состоялся неприятный разговор у директора.

— Что за человек этот Китов? — спросил он недовольно, едва Татьяна переступила порог кабинета.

— Тракторист, — дрогнувшим голосом сказала она, — неплохой.

— Неплохих трактористов много. Людей надо. — Он сурово просверлил се взглядом. — Он комсомолец?

— Да.

— А ты секретарь? Так вот что, дорогой секретарь, если в ближайшее время не примешь в отношении своего хорошего самых строжайших мер, считай его уволенным.

— Но, Павел Дмитрич…

— Никаких «но»! — он погрузился в лежащие на столе бумаги, считая разговор оконченным.

А потом звонили из райкома. Требовали тоже поторопиться с самыми решительными мерами. И ни в коем случае не покрывать дебошира и пьяницу.

Весь день она не находила себе места. После работы собрала комитетчиков. Те пожимали плечами. А узнав мнение директора, сказали: придется исключить.

Неужели, думала она, и в самом деле придется? Надо немедленно увидеться с Алексеем.

Пошла к Драчуку. Насвистывая, он протирал мокрой тряпкой запыленные стекла, капот машины. На приветствие не ответил.

— Не подбросишь?

Проводя по фаре несколько раз тряпкой, он нехотя разогнулся.

— К нему, что ль?

— К нему.

Ехали молча. Татьяна смотрела в сумеречную даль, и ей становилось жутковато. Ей подумалось: здесь, в этой неуютной степи, может совсем потеряться он.

Драчук оглядывался вперед. Небо начинало чернеть.

Лучи от фар встречных автомашин, как шпаги, вспарывали темноту. Степь гудела затухающим гулом.

— Скажи, Николай, — спросила она наконец, — он тебя, правда, первый ударил?

— Чего? — не понял Драчук.

— Он ударил тебя?

— А, ерунда.

— Выходит, не ерунда, если ударил.

— Коли хочешь, можно что угодно не ерундой обернуть.

— Промежду прочим, кому до этого дело? В харчевне я все уладил, и за посуду внес, что надо. Хватит, из мухи слона…

Драчук повернул машину с дороги. Показался черный прямоугольник вагончика, весенне-осенняя резиденция трактористов.

В вагончике было тепло. Пахло бензином и старой, немного подопревшей соломой. Засветив фонарик, Алексей по-хозяйски захлопотал. Достал откуда-то сахар, хлеб. Из закопченного чайника разлил по кружкам ароматный чай.

Пока Татьяна отхлебывала из своей дымящейся кружки, выкладывал бригадные новости.

— Знаешь, — разговорился он, — вчера и сегодня, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, мотор, как зверь, работал. Теперь смогу в «самоволку» каждый вечер. Хочешь?

— У меня завтра комитет, — прервала его Татьяна.

— Ну зачем так часто?

— Скажи, это было не так, как говорят?

— Почти так.