Бессознательное: мифы и реальность

Сложно? Сразу не понять?

Тогда читайте ещё шесть-семь раз, да лучше по ролям: сначала от лица «немого» правого полушария, а потом и от лица «говорящего», но жутко сообразительного левого. Должно получиться.

В общем, вот именно такое явление, когда по каким-либо невербальным реакциям, исходящим от правого полушария, левое делает выводы относительно происходящего вокруг, и было названо Газзанигой перекрёстным подсказыванием

Причём «подсказыванием» это явление, определённо, названо с очень лёгкой руки, поскольку тут речь идёт не столько о подсказывании со стороны правого полушария (оно ведь просто с досады гримасничает), сколько об угадывании со стороны левого. Поэтому справедливее было бы данный феномен обозвать имплицитным угадыванием, которое есть суть частный момент имплицитного научения

Выводы экспериментов Газзаниги самым идеальным образом согласуются с выводами Бериташвили, к которым тот пришёл примерно в то же время (Беритов, 1969).

Но исследование нашего талантливого соотечественника имеет одно своеобразное преимущество — если американские тесты проводились на прооперированных людях с рассечённой комиссурой, что естественным образом давало повод усомниться в правомочности распространения полученных данных на всех прочих здоровых людей, то Бериташвили получил те же результаты на людях с нормальным, нерасщеплённым мозгом. Именно этот факт позволяет утверждать, что выводы, полученные в ходе исследований людей с расщеплённым мозгом также пригодны и применительно к людям с ненарушенной мозговой структурой — как минимум по части феномена перекрёстного подсказывания.

Для проявления данного феномена, по всей видимости, требуются всего два фактора:

— конкретная задача перед индивидом.

— неосознаваемый стимул, который обрабатывается в бессознательном и находит своё выражение в каком-либо действии человека.

Благодаря наличию задачи левое полушарие максимально мобилизовано и готово улавливать любые «подсказки» со стороны, включая собственное тело, частично контролируемое бессознательным.

Иными словами, в некоторых ситуациях мы можем сами себе же посылать определённые сигналы, которые остаётся лишь правильно интерпретировать.

Тут снова вспоминается Фрейд с его идеей о том, что все наши оговорки, описки, неосторожные ошибочные действия являются «случайными» лишь на первый, самый поверхностный взгляд. За каждой подобной «случайностью» можно усмотреть монолог бессознательного, который ни у кого и никогда не превратится в диалог. Но даже и из этого монолога мы, при некотором усилии и умении, можем извлечь для себя определённые знания о том, чего хочет подавленная неосознаваемая часть нашей личности.

Безусловно, Фрейд был гением. Не во всём, но во многом.

Теперь возникает лишь вопрос: как у людей с неповреждённой комиссурой в мозге могут происходить процессы, идентичные тем, которые, казалось бы, должны происходить только у людей с расщеплённым мозгом?

Иначе говоря, почему нормально функционирующая комиссура в ряде случаев не передаёт сигнал от правого полушария левому, как это должно было бы быть в идеале?

Как утверждает всё тот же Газзанига, пришедший к этому выводу на основании привлечения к исследованиям и обычных людей, в мозге совершенно здорового человека иногда действительно могут иметь место явления, сходные изучаемым у пациентов с расщеплённым мозгом (Gazzaniga, 1985).

С точки зрения психоанализа, у абсолютно здорового человека процесс вытеснения в бессознательное (или преднамеренного неосознания) — самый заурядный процесс, происходящий по несколько раз на дню. Это совершенно обычное дело.

Собственно говоря, фрейдизм и изучал динамику тех самых процессов у среднестатистического человека, которые Сперри и Газзанига стали изучать у узко очерченного круга людей — пациентов с расщеплённым мозгом.

Фрейд бы сказал, покуривая сигару, что у обычного человека процесс вытеснения происходит в известном смысле добровольно и с помощью субъективных психических сил, тогда как у людей с расщеплённым мозгом всё то же самое происходит в силу объективной причины — рассечённого мозолистого тела. Сперри и Газзанига сделали процесс вытеснения неминуемым и необратимым, а у обычного человека он, в принципе, обратим и доброволен.

В описанных выше экспериментах российских (когда-то — советских) психофизиологов мы уже видели, как сверхкороткий стимул, не доходя до сознания, всё же оказывает влияние на психический аппарат испытуемых. Но они-то были совершенно нормальными, здоровыми людьми… Вот каким именно образом на нейрофизиологическом уровне происходит блокировка-вытеснение какого-либо стимула из сознания — этот вопрос остаётся открытым и по сей день.

Но в общем, даже уже на данном этапе наших знаний о бессознательном и правом полушарии можно смело утверждать, что неосознание стимула совершенно не мешает человеку поступать согласно с его учётом.