Бесспорное правосудие

На Пелхем-плейс миссис Бакли с облегчением приветствовала их, словно друзей, которых давно ждала:

– Рада видеть вас, коммандер. Я так надеялась, что вы найдете часок нас навестить. Впрочем, какие глупости я говорю: вы так заняты. Однако я ничего не знаю – Октавия со мной не говорит. Эта неделя была ужасной!

– Когда они уехали, миссис Бакли?

– Вчера вечером около половины одиннадцатого. Так неожиданно. Эш сказал, что им хочется побыть какое-то время одним, спрятаться от журналистов. Ну, это можно понять. Первые два дня были просто невыносимые. Двери мы не открывали, и этот милый полицейский очень помог, но все равно чувствуешь себя как в осаде. К счастью, у мисс Олдридж был открытый счет в «Харродзе», так что я могла по телефону заказывать продукты и не ходить по магазинам. Но Эш и Октавия, похоже, не очень тревожились, да и ажиотаж постепенно спадал. И тут вдруг они решили, что им надо уехать.

Все трое спустились из холла по лестнице в цокольный этаж. Миссис Бакли не смогла открыть дверь.

– Ее заперли изнутри, – сказала она. – Войдем через дверь из сада. У меня есть запасной ключ. Мисс Олдридж всегда настаивала на этом – на случай пожара или затопления квартиры. Подождите минутку.

Дэлглиш и Кейт молча ждали. Кейт пыталась скрыть свое нетерпение. С каждым часом Эш и Октавия уезжали все дальше, они могли бросить мотоцикл, отыскать их станет еще труднее. И в то же время она понимала правоту Дэлглиша, который не торопил миссис Бакли. У нее была нужная информация, а Кейт знала, как много расследований пошли не так из-за того, что полиция не строила свои действия на фактах.

Экономка быстро вернулась, они вошли в сад и спустились по ступенькам в цоколь. Миссис Бакли отперла дверь и впустила их в небольшой холл. Там было темно, и когда женщина зажгла свет, Кейт с удивлением увидела, что половину стены покрывал коллаж из журнальных и книжных иллюстраций. В оформлении преобладали коричневый и золотой цвета, а сама композиция, ошеломляющая вначале, не была безвкусной.

Миссис Бакли ввела их в гостиную, расположенную справа от входа. Комната была на удивление аккуратно убрана, но в остальном, как Кейт и ожидала, почти ничем не отличалась от прочих квартир, оборудованных состоятельными родителями в цоколе для выросших детей. Удобная, но не дорогая мебель, пустые стены, чтобы дать детям простор для воображения. Октавия украсила стены коллекцией постеров. Тахта у левой стены могла служить и лишней постелью.

Перехватив брошенный Кейт взгляд, миссис Бакли простодушно сказала:

– Он спал здесь. Я это знаю, потому что теперь здесь убираюсь. Я полагала, он будет спать с Октавией. У молодых это принято, даже если они не обручены. – Экономка замолкла, добавив: – Простите. Мне не следовало об этом говорить. Это не мое дело.

«А он не глуп, этот Эш, – подумала Кейт. – Озадачил Октавию, заставил ее ждать и думать, что не похож на других».

Стоящий в центре комнаты стол устилали газеты – здесь молодые люди явно трудились над коллажем. Там же стояла большая банка с клеем и лежала кипа журналов – некоторые уже порезаны, другие пока целые. Кое-какие иллюстрации были вырваны из книг, и Кейт задалась вопросом, не сняты ли они с полок верхнего этажа.

– Что случилось вчера вечером? – спросил Дэлглиш. – Парочка уехала в спешке?

– Да, и это странно. Они спокойно сидели здесь и вырезали картинки, чтобы наклеить на стену, потом Эш пришел на кухню за второй парой ножниц. Было девять часов. Я вытащила ножницы из ящика и дала ему, но он вернулся уже через несколько минут страшно разгневанный. Сказал – они не подходят. И тогда я поняла, что случайно взяла ножницы, оставленные здесь миссис Карпентер, когда та приходила помочь по хозяйству во время моего отсутствия. Я хотела вернуть их через мисс Олдридж – ножницы трудно упаковывать и пересылать по почте, – но хозяйка была очень занята, и у меня язык не поворачивался просить ее об этом. А потом, боюсь, я вообще забыла о них. Понятно, что Эш не смог ими пользоваться – ведь миссис Карпентер была левшой.

– А как Эш себя повел, когда вы сказали это ему? – спокойно спросил Дэлглиш.

– Просто невероятно. Он страшно побелел и неподвижно стоял какое-то время, а потом издал крик. Словно от боли. Потом схватил ножницы и пытался их сломать, но у него ничего не получилось: ножницы были сделаны на совесть. И тогда он сложил их и воткнул в стол. Когда мы поднимемся наверх, я покажу дырку. Очень глубокая. Ужас, так было страшно! Впрочем, я всегда его побаивалась.

– Почему, миссис Бакли? Он агрессивен? Угрожает?

– Напротив, всегда вежлив. Холодный взгляд, но без угрозы. Однако он всегда следит за мной, и в глазах – один расчет и ненависть. И Октавия такая же. Она, конечно, под его влиянием. Нелегко жить в доме, где тебя терпеть не могут. Октавии нужна забота, ласка, а я не могу их ей дать. Как можно дарить любовь, когда тебя ненавидят? Я рада, что они уехали.

– А вы не догадываетесь – куда? Не было разговоров об отдыхе? О том, куда они собираются?