Бессрочная осень

– Проходите, пожалуйста! – женщина сказала таким миловидным тоном, как будто они были давно знакомы. – Да, меня зовут Мари Сергеевна.

– Очень приятно – Владимир Николаевич.

– Пожалуйста, Владимир Николаевич, смотрите, знакомьтесь, может, понравится… А это Полина Николаевна, бывшая хозяйка, в молодости, конечно, сейчас не принято развешивать в квартирах портреты, с некоторой иронией сказала Мари Сергеевна, видя, что Владимир Николаевич стал пристально рассматривать висящий на стене большой портрет молодой женщины. Он ничего не ответил соседке, а только все внимательней, подходя ближе, стал рассматривать портрет в коричневой рамке. Ему показалось, что в ее глазах он увидел ее, ту девочку в шляпке….

– Вы были знакомы?.... Простите, я пойду, если что, я у себя напротив, – сказала она, почувствовав в его внимании к портрету что-то интимное.

– Благодарю Вас! – не отрываясь от портрета, ответил он и присел на старый кожаный диван, как только она вышла из квартиры. Затем он мельком глянул на дверь, и в его ушах совершенно четко прозвучал голос, сказанный накануне Мари Сергеевной : «…а, это Полина Николаевна, бывшая хозяй…..»

Он быстро соскочил с дивана, уставился опять на портрет, помня, что ту девочку из далекого детства тоже звали Полей.

– Поля! Ты? – вырвалось у него вслух и ему показалось на миг, что ее глаза с портрета «сказали» ему : «Я».

– Боже мой, стоя у портрета, глядел на нее в упор, – сколько лет прошло? Как судьба беспощадна к человеку, – его охватил озноб, все в голове закружилось, боясь не удержаться на ногах, медленно отступил назад и опустился на диван.

Покрасневшие глаза прошибли слезы, лицо сделалось хмурым, но не от усталости, а от беспомощности и растерянности. Минут через пять встал и заходил по комнате, глядя в пол. Что делать дальше он уже решил для себя, ему осталось только немного успокоиться. Успокоившись, приоткрыл дверь и громко позвал:

– Мари Сергеевна!..

3

По выходным дням сестры Любовь и Надежда, договорившись во времени, разом посещали отца, чтобы убраться, приготовить на неделю обеды или еще выполнить какие-либо дела по хозяйству. Они имели ключи от квартиры отца, потому как в последнее время Владимира Николаевича не всегда можно было застать дома – мог находиться на своей однокомнатной «даче». Вот в очередной раз управившись по хозяйству с делами, сестры, сидя на кухне, судачили…

– Странное что-то творится последнее время с отцом. Взять хотя бы покупку этой крохотной квартирки. Хочет побыть один? – Люба удивленно пожала плечами. Так он и так практически все время один, по крайней мере последние годы, что мы его знаем. Нет, конечно, недостатка в женщинах по всей видимости у такого мужчины не было, это естественно. При таких его достоинствах, а главное, материальном положении, – она ехидно улыбнулась

– Уж не завел ли себе какую-нибудь бабку, прикурив сигарету закончила она.

– В семьдесят-то лет, я тебя умоляю, сестрица, – отозвалась Надежда.

– Не скажи. Это мы с возрастом становимся как увядшие хризантемы, к тому же ханжами и расчетливыми хищницами, мужики, если, конечно, настоящий мужчина, как наш отец, для них любовь свята и вечна.

– А что мы, Люба, собственно знаем про отца? Росли мы в разных семьях, у разных мам. Узнали друг о друге, когда уже сами мамами стали, когда он разыскал нас разными путями.

– Да, ты права! Во всяком случае, мы в его жизни не планировались. Наши мамы его просто использовали в угоду своих желаний, выдавая желаемое за действительное – не более того.

– Ты знаешь, а я его понимаю. Мужчине нельзя жить с женщиной не любя.

– Интересно, Надя! Что он думал и испытывал, когда узнал о нашем существовании, и что уже с годами подвигло его на этот шаг – разыскать своих бывших пассий по мимолётным встречам. Возраст? Раскаяние? В нашей материальной поддержке он не нуждается, скорее наоборот, вниманием был не обделён, раскаиваться ему не в чем. Если поразмыслить логически, оглядываясь назад, так сказать с вершины уже своего опыта прожитых лет, то не презрением и осуждением мы должны быть проникнуты к нему, а чувством понимания и уважения к его достоинству.

– Да, это так, Любаша. Не знаю как ты, а я бы не стала записывать его в грешники. Я рада, что у меня в моей жизни появился отец, и не нам судить, почему все так у него не складывалось с личной жизнью. Жаль, конечно, что наше детство прошло без его участия, да и он это понимает. Важно сейчас то, что хоть, наконец, мы вместе и надо молить Бога, чтобы это продолжалось как можно дольше.

– Вряд ли мы его, наверное, дождемся, Надя! Давай пить чай.

– Давай……..

Владимир Николаевич уходил в квартирку на набережной не только отдохнуть от суеты, он и дома сам наедине с собой. Там, глядя на портрет, чувствовал в себе даже некое духовное обновление. Он сидел на диване с книгой в руках, оперевшись головой в подушку, а сверху был наброшен плед. Его стало клонить в сон, и оставив книгу, с грустью подумал: «Наверно, моих дней тоже не так уж много осталось».