Бесстрашный Пекка

Филин моментально насторожился. Потому что кукование пробудило в его душе далёкие, чудесные воспоминания.

— Ах, — пробормотал Филин, — какой мелодичный зов… — И он оправил со всех сторон свой пуховый фрак. — Видимо, это мне… я ведь единственная птица здесь, на поляне.

Лесовик, слишком хорошо знавший Филина, всполошился не на шутку.

. — Ш-ш-ш! — зашипел он. — Угомонись! Ты что, не видишь, это Волк кукует?!

Филин до того удивился, что даже поперхнулся. Зато остался на месте. И правильно сделал: Волк, похоже, опомнился и опять разъярился. Он беспрерывно отдавал какие-то приказания; волкохраны забегали по поляне туда-сюда, собирая перчатки и копья, причём каждый пытался разыскать свои. Суматоха поднялась страшная, но Пекку это совсем не испугало. И неудивительно: новые попытки волкохранов схватить его оказались такими же неуклюжими, как и прежде, только теперь вдобавок им мешали копья: волки спотыкались о них и друг о друга и хватали то свой хвост, то лапу соседа. Вскоре они уселись, чтобы перевести дух и посовещаться, как действовать, но, пока они раздумывали, Пекка спокойно подошёл к лесной опушке. Там он остановился, чтобы ещё раз оглянуться. Лесовик направил свой фонарик прямо на него. Пекка помахал ему на прощание и крикнул:

— Пока! Скоро увидимся!

И лесная тьма тут же проглотила его.

Великий Волк так рассвирепел, что поначалу не мог вымолвить ни слова.

— Поймать! Да ловите же, вы, олухи царя небесного!

Волкохранам ничего не оставалось, как пуститься по следу. С несчастным видом они поплелись к опушке; через минуту всё стихло. Из лесу доносился только тяжкий шум ветра.

Фонарик дрожал в руке Лесовика: пришлось опустить его на землю, чтобы вытереть выступившие на лбу от волнения капли пота — крупные, как клюква.

— Ох, хоть бы ты не попался им, Пекка Бесстрашный! — прошептал он. — Наверное, только ты и можешь нам помочь…

Хотя Великий Волк беспокойно метался по поляне, слух у него был до того чуткий, что слова. Лесовика не остались незамеченными.

— Молчать! — заревел Волк и замахнулся на Лесовика. Теперь, когда человек исчез, храбрость вновь забурлила в его жилах. Эти жалкие простофили против него бессильны! — Уж с вами-то я расправлюсь одной левой лапой! — прорычал он, злобно оглядывая съёжившуюся перед ним компанию. Затем набрал в лёгкие побольше воздуха и зычно скомандовал: — Стройся! Смирно! — И поскольку все в недоумении уставились на него, для верности заорал: — Марш, марш!

Это короткое слово подействовало: Лесовик, Лисонька и Филин кинулись друг к другу, отчего образовалось что-то вроде шеренги. Но бедный Медведь никак не мог заставить себя двинуться с места. Он, правда, сумел поднять голову и открыть рот.

— Я… я… я… — произнёс он еле слышно и опять умолк.

Волк пришёл в восторг: ох, до чего же славно управлять событиями, быть сильным, храбрым — быть выше всех! Да уж, просто никудышные слабаки собрались на этой поляне!

— Заткни пасть, болван! — прорычал он Медведю, наслаждаясь звуком своего голоса. — Что ты там заикаешься!

Неожиданно волчий голос пробудил в Медведе что-то прежнее: он поднялся во весь свой исполинский рост и в один момент стал таким огромным, что Волк живёхонько отскочил в сторону. Медведь хлопнул себя в грудь могучей лапой, и застрявшие там слова вылетели наружу.

— Я не боюсь! — взревел он. — И скоро ты в этом убедишься! Вот только найду ключ смелости… Тогда… — И Медведь широко разинул пасть.

Волк до того перепутался, что вся шерсть у него встала дыбом, но скоро взял себя в лапы. Ключ смелости… его-то у Медведя по известной причине и нет! И Волк тоже поднялся на задние лапы.

— Ага… — сказал он, лениво почёсывая за ухом, чтобы показать, что он нисколечко не боится, — Ишь какие мы могучие! — И неожиданно прорычал: — Чего орёшь, дуралей, заткнись!

Волк грозно уставился на Медведя, отчего тот начал заметно терять свою отвагу. Он опять ослаб и неуклюже осел на землю.

— И между прочим, ты этот ключ зря ищешь, — бросил Волк, прищуриваясь. — Становись в шеренгу, да поживей! А не то на мясокомбинат отправлю!

Медведь поднялся и подковылял на негнущихся лапах к остальным. И вот все они стояли и ждали, что Волк ещё выдумает. Он оскалился, изображая ласковую улыбку.

— Какая милая компания! — протянул он. — Просто очаровательная… — И тут же рявкнул: — Рассчитайсь! Я говорю, рассчитайсь, противные!

— Первый, — тихо сказал Медведь. Он в молодости командовал медвежьим отрядом, но для остальных это было непривычно. Филин подумал, что от него требуют коронного пируэта, и закружился так стремительно, что уронил Лисоньку и сам шлёпнулся рядом. А Лесовик так и застыл с фонариком в руке; ему было до того страшно, что луч дрожал, как лист на ветру.