Бесстыдница (Эксгибиционистка)

При малейшей возможности он брал Мерри на просмотры, возил ее с собой в лимузине, когда искал места для натурных съемок. Любил ли он бывать с ней вместе или не хотел, чтобы она скучала, – Мерри точно не знала, поскольку главный вопрос в их взаимоотношениях по-прежнему оставался для нее загадкой. Они жили вдвоем вот уже три недели, но так до сих пор ни разу и не переспали.

Мерри все чаще и чаще вспоминала слова Гринделла, пытаясь по малейшим намекам догадаться о природе заболевания Карреры. Сам же Рауль на эту тему не распространялся. Однажды Мерри даже собралась позвонить в Рим Гринделлу, но в последнюю минуту передумала. В конце концов, она уже сделала свой выбор, поставив на Карреру, так что звонить теперь Гринделлу было бы бестактно и нечестно. К тому же слова Фредди о том, что Каррера человек странный и нездоровый – пусть она и не знала, в чем дело, – в какой-то степени успокаивали Мерри. По крайней мере, она не может винить себя в том, что недостаточно привлекательна внешне и сексуально.

Мерри уже даже склонялась к мысли о том, не попытаться ли ей самой соблазнить Карреру – ведь если гора не хочет или не может прийти к Магомету, почему бы Магомету самому не прийти к горе? Ей даже начало казаться, что Каррера именно этого от нее и ждет. Как еще можно объяснить его странное поведение, его поразительную сдержанность по отношению к ней, а с другой стороны – столь же полную, до бесстыдства, распущенность. Все его фильмы были насыщены эротикой и откровенно сексуальными сценами. В его квартире было не счесть эротических книг, гравюр, рисунков и картин, которые Каррера даже не пытался прятать, а если бы и пытался, то не смог бы, настолько много их было. Причем он был не любителем, а серьезным и вдумчивым коллекционером порнографии и эротики. Буквально на каждом шагу Мерри натыкалась на какие-то сексуальные символы – предметы фаллического культа, гравюры Бердсли, рисунки, изображающие фрагменты знаменитых барельефов индийских храмов с самыми невероятными сексуальными позами…

Но сколько бы ни разглядывала Мерри экспонаты коллекции Карреры, ей так и не удавалась разгадать его тайну. Невероятное многообразие коллекции не позволяло вычленить какую-то определенную сторону его увлечения. Единственное, что объединяло все экспонаты – была их художественная ценность. Да, Каррера был настоящим знатоком и подлинным ценителем эротического искусства…

Мерри ломала над этим голову несколько дней. И ночей. Наконец, она приняла самое простое решение. Но всяком случае, ошибиться в ее намерениях было невозможно.

С самого начала они спали и до сих пор продолжали спать в разных комнатах. И вот как-то раз, когда они с Раулем вернулись домой с вечеринки, которую устраивал Каяян, Мерри, раздевшись, набросила на себя прозрачный пеньюар, который купила днем, надушилась, пошла в спальню Карреры и присела к нему на постель.

– Что-нибудь случилось, милая? – участливо спросил он.

– Нет, все в порядке.

– А, тебе хочется поговорить на сон грядущий? Я очень рад!

– Поговорить? Не совсем. Мне хочется побыть с тобой, – сказала Мерри. Рауль пытался возвести между ними стену, но Мерри его не винила. В чем же крылся его недуг? Мерри от всей души хотела помочь ему, сделать все, что было в ее силах.

– Что ж, побудь. Вот он я.

Может быть, он привык играть пассивную роль, подумала Мерри. Хочет, чтобы она взяла инициативу в свои руки? Если дело только в этом, то все ее страхи и ночные бдения не просто нелепы, но и вообще яйца выеденного не стоят. Чего тут страшного? Напротив, это вполне нормально!

– Можно, я залезу к тебе? – спросила она.

– Что? – произнес он. Но это был не вопрос. Но и не ответ. Мерри даже не поняла, приглашает ее Рауль или прогоняет.

– Значит… Значит, можно?

– Да, – сказал он. – Можно.

Но не кривил ли он душой? Или он согласился только из чувства такта, не желая ее обидеть? Сейчас она это выяснит…

Мерри проскользнула под одеяло и прижалась к Раулю.

– Ой, как хорошо, да? Я тебя так люблю, мне так хочется быть к тебе поближе, ощущать твое тепло. Тебе так нравится?

– Да, – сказал он. – Мне так нравится.

Он закурил, а Мерри стала раздумывать над этим его поступком, как ученый раздумывает над новым фактом. Пожалуй, подумала Мерри, это говорит в пользу ее гипотезы – Рауль хочет – или вынужден – играть пассивную роль. Но даже придя к такому выводу, Мерри не хотела слишком давить на него, не хотела торопить события. Она решила, что должна оставить лазейку, путь отступления и для себя и для них обоих. Она требовательно протянула руку, растопырив два пальца в виде черчиллевского знака «V». Рауль улыбнулся и протянул ей сигарету. Мерри затянулась и вернула сигарету.