Бесстыжее лето

— Ладно, идем, — и мы беремся за руки, сплетая пальцы, чтобы легче было проталкиваться назад к дороге.

Место, которое нам нужно, — это местный клуб, он же дом культуры, он же библиотека, он же притон для черт знает кого… Но сейчас день, так что тут спокойно и почти пусто. Деревянные двери настежь, на пороге нас встречает Джон — переводчик с хинди на английский. Сам он европеец. Мы здороваемся, и он ведет нас внутрь, где пахнет специями и какими-то ядреными курительными смесями. Ничего так дом культуры.

— Вы сильно опоздали, — замечает наш провожатый.

— Нам задержали рейс, — не извиняясь, отрезает Артем, решив не вдаваться в подробности нашей погони за вором.

— Странно, что ваша компания решила снимать не в центре города, а на окраине, в трущобах, — говорит Джон.

— Мы хотим показать колорит страны, — объясняю я. — Это международный социальный и благотворительный проект, призванный показать, что мы все живем на одной планете, даже если отличаемся друг от друга и находимся в разных точках земного шара. Индия — это только первая остановка. Мы будем снимать в разных странах и локациях. Но мумбайские трущобы — это легендарное место.

— Да уж, — хмыкает мужчина. — Понятно.

— Ему не слишком интересно, не переусердствуй, — говорит мне по-русски Артем, и я соглашаюсь с ним:

— Пожалуй, ты прав.

Сначала к нам приходят несколько людей, которые заранее знали о съемке и сами захотели принять участие. Две юные девчонки в разноцветных сарафанах, с ссадинами на коленках и грязными пальцами ног. Супружеская пара — он в поношенном кафтане и чалме, она в традиционном сари с аккуратной заплаткой на подоле, с покрытой головой, идеальным пробором черных волос и яркой точкой бинди на лбу. Одинокая старушка с изрезанным глубокими морщинами лицом и унизанными дешевыми бижутерными перстнями изогнутыми артрозными пальцами. Удивительно красивые, разные люди. Фотографируя с разных ракурсов, мы с Артемом на время забываем о своих проблемах, погружаясь в творческий процесс и колорит этой удивительной, воистину загадочной страны.

Потом Джон ведет нас по деревне, мы заходим в дома, знакомимся с местными, предлагаем некоторым сфотографироваться. Кто-то отказывается, но большинство соглашаются: для них это в новинку, интересный опыт. Фотографий получается много, они яркие и разноцветные, как сама Индия, и мы с Артемом довольны своей работой.

В пять часов вечера по местному времени мы заканчиваем съемку и просим Джона проводить нас до ближайшего полицейского участка.

— Сперли что-то? — сочувственно спрашивает тот.

— По мелочи, — отвечаю я, не вдаваясь в подробности.

Мужчина выводит нас на середину дороги и, заслонив глаза от закатного солнца, показывает в конец улицы:

— Видите то здание с грязно-желтой крышей?

— Ага.

— Вот, вам туда.

— Спасибо, — я киваю.

Мы прощаемся с переводчиком и по сгущающимся сумеркам отправляемся с Артемом в участок.

Объясниться с местными полицейскими на английском оказывается не слишком просто, но мы справляемся. Через час мы уже заканчиваем рисовать фоторобот предполагаемого воришки. Полицейский по имени Джапур тычет в распечатанный лист бумаги толстым пальцем и повторяет:

— Я его знаю, я его знаю… Несносный мальчишка!

— Вы быстро его найдете? — с надеждой спрашиваю я.

— Откуда ж мне знать, — Джапур пожимает плечами. — Он здешний, но вечно шляется черти где. Может быстро поймаем, а может и нет. Да если и поймаем — как знать, что он еще не перепродал все ваши вещи? Особенно телефоны — они тут быстро разлетаются.

— Нам хотя бы деньги и документы вернуть, — говорю я.

— Постараемся. Приходите утром.

Если честно, местная полиция не вызывает особого энтузиазма и доверия, особенно когда в седьмом часу вечера мы с Артемом выходим на темную улицу мумбайских трущоб без денег и документов, голодные, уставшие и совершенно не понимающие, что нам теперь делать.

39 глава. Полный колорит

— Может, стоило остаться в участке и попросить ужин и ночлег… у них же должна быть какая-то комната для отдыха персонала? — спрашиваю я с сомнением, переминаясь с ноги на ногу. Солнце уже давно укатилось за горизонт, от проселочной дороги пышет дневным жаром и автомобильной пылью, но все-таки становится прохладно, а нам даже переодеться не во что. Мы как вышли из аэропорта в футболках и шортах, так в них и пробегали весь день, покрылись потом и пылью. Джинсы и свитшоты остались в багаже. При нас — только фотоаппараты, да и те скоро разрядятся. Еще пара-тройка часов без аккумуляторов — и даже отснятый материал будет не посмотреть. Дороженная техника, а по сути, просто тяжесть на наших и без того уставших шеях.