Бесстыжий

Она сдавленно выдыхает, закрывает за мной дверь и растирает мои руки. Движения не чёткие, словно у неё сейчас будет сердечный приступ. Дует на мои пальцы, расстёгивает куртку и, обнимая за плечи, ведёт в свою комнату. Я впадаю в ступор, тело перестаёт слушаться, губы трясутся, закрываю глаза, когда колющая боль возникает в районе брови.

– Кто это сделал с тобой? – тёплая куртка все ещё на моих плечах, мягкие домашние тапочки, белый обогреватель обдувает моё лицо тёплым воздухом. – Я принесу спонж, посиди, моё солнышко. Да что же это, Господи! – стонет она.

Я слышу в её голосе горечь и отчаяние, мне настолько больно в душе, что я не могу остановиться плакать. Тело постепенно отогревается, тихий шорох рядом со мной. К лицу прикасается нежная рука, прикладывает тепло к глазу.

– Скажи мне, что произошло? Неужели кто-то из мальчиков тебя ударил? – я начинаю отчаянно качать головой. – Нет? Слава Господу. Кто тогда? Царапина не сильно глубокая, но будет небольшая болячка.

На её телефоне раздаётся тихая мелодия. Она абсолютно не навязчивая. Леони не двигается, пока мягко не укладывает меня на кровать, укрывает сверху пушистым одеялом и только потом отвечает на звонок.

– Да, дорогой. Что это значит? Не сходи с ума. У меня ребёнок вернулась домой вся в крови и слезах, ещё я буду слушать эту ерунду. Да и какая к чёрту разница, пусть захлебнутся своей желчью. Тебе-то что? – она замолкает, я борюсь с собой, чтобы открыть глаза и увидеть её осуждение и шок. – Знаешь что? Мы уезжаем, разберёшься без нас.

Проходит несколько минут молчания. Я слышу, как по комнате почти безумно передвигается моя мачеха. Звуки открывающихся и закрывающихся шкафов, затем застёгивается молния. Она выходит из комнаты, и, судя по звуку, зашла в мою. Некоторое время мне слышны только тиканье часов и звук работы обогревателя. Практически отключаюсь, когда нежные руки прикасаются к моим волосам.

– Уиллоу, малышка, вставай. Давай-ка попробуем взять небольшой отпуск. Как насчёт того, чтобы смотаться в Бирмингем? У моей подружки неплохая квартира с видом на центр? Погуляем, обсудим наши девчачьи темы, сходим в парикмахерскую, – тихо говорит она.

– Он очень зол? – она расстроенно мычит. – Я не хотела, Джеки и ещё один ученик угрожали мне, и я ничего не могла поделать.

– Тсс, только не плачь. Все успокоится, у меня есть права опекуна, я тебя не ворую. Ты ведь хочешь поехать отдохнуть, так? – я киваю, поднимаюсь с кровати, глаз немного отёк, но больше от слез. – Я собрала некоторые вещи. Папе оставила записку. О содержимом не будем говорить, лучше поторопимся.

Я смотрю на себя в зеркало, висящее над трюмо, лицо покрылось ужасными пятнами, волосы растрёпаны, уши красные, как и нос. Леони натягивает на меня одну из своих шапок, оглядывается в поисках телефона, затем выключает все электрические предметы и тянет свой чемодан на колёсиках. Я забираю свой, стоящий в прихожей между нашими комнатами, с тревогой смотрю на входную дверь.

– Он не приедет сейчас, – указывает мне на гаражную дверь. – Твоя или моя?

– Твоя больше и выше, – лезу в карманы куртки. – Чёрт.

– Что не так? – мы садимся в машину, я пристёгиваюсь и упираюсь лбом в стекло.

– Оставила свой телефон на столике в столовой. И не помню новый номер Хантера и парней. – в отчаянии начинаю грызть кожу на указательном пальце.

– Кто-нибудь из них сейчас дома? Я могу на секунду заехать. Но знаешь, лучше не терять время. Папа, конечно, не монстр, но он в бешенстве. У него огромные проблемы. – она расстроена не меньше моего, но старается сохранить невозмутимый вид. – Давай приедем на место и найдём их фамилию в справочнике, хорошо? Расскажи, что произошло?

Тяжело выдыхаю, подтягиваю широкие рукава куртки, снимаю её с себя, защёлкиваю ремень безопасности. Дорога долгая, и это моя самая любимая компания, ведь это Леони.

Глава 18 Хантер