Бестиарий Грейвза (СИ)

Грейвз лишь усмехнулся, глядя, как интерес оживил мягкие черты её лица.

- Я не стану нарушать этот пункт, - с тёплой полуулыбкой на губах сказал он Тине. – Будете сегодня вечером моей напарницей?

***

Ему потребовалось пятнадцать минут, чтобы аппарировать к особняку, оставить недовольного низзла на попечение не менее недовольного мистера Шепарда («Ваша матушка всегда была против животных в доме!») и вновь аппарировать к условленному месту.

Это был небольшой, но уютный подпольный бар почти у самого Ист-Ривер. Грейвз даже не запомнил его названия – таким он был обычным и неприметным. Авроры заглянули сюда ненадолго – только для того, чтобы позаимствовать внешности.

Тина быстро нашла себе личину – яркую брюнетку с манерами роковой красотки. Полные яркие губы, томный взгляд из-под длинных, закрученных магией ресниц. Она даже не поморщилась, когда Тина незаметно и осторожно выдрала из её роскошной гривы пару волосков.

Грейвзу же пришлось потрудиться. Все мужчины-посетители казались до боли в зубах идеальными и добропорядочными. Охранник ни за что не пустит его в «Слепую свинью», если он будет выглядеть таким подозрительно законопослушным.

Всё же ему повезло. За дальним столиком, в тени, сидел типичный представитель тех волшебников, которые злоупотребляют магическими стимуляторами. Наркоман.

Гнарлак очень любил таких магов, потому что они были его самыми главными клиентами. Порошок из драконьего позвоночника, слёзы сквонка, засушенные плавники русалок – чем только не промышлял гоблин, превращая слабых духом волшебников в почти живых мертвецов.

Этот маг выглядел уже совсем плохо. Бледная кожа на лице иссушилась и шелушилась, местами покрытая уродливыми рубцами. Кожа вокруг рта покраснела и воспалилась. Он сидел с отстранённым видом, уткнувшись взглядом в дно полупустой бутылки.

Идеальное прикрытие.

Грейвз сделал вид, что перебрал лишнего и, проходя мимо его столика, «запнулся», повалившись на бедолагу и попутно выдирая пару волосков из жидкой патлатой шевелюры.

- Праст-тите… Ик! – заплетающимся языком пробормотал Грейвз, глядя на удивлённого наркомана несфокусированным взглядом и ободряюще похлопывая его по плечу.

Выйдя из душного помещения в свежий апрельский вечер, Тина и Грейвз аппарировали к «Слепой свинье».

В проулке было пусто. Грейвз протянул Тине флакон из толстого стекла, в котором плескалось Оборотное зелье из его личных запасов.

Волоски роковой красотки растворились в зелье, окрасив его в густой фиолетовый цвет. Тина залпом выпила содержимое флакона, слегка поморщившись. Несколько томительных секунд – и перед Грейвзом стояла чуть более ухоженная версия Айседоры Дункан**. Тина болезненно охнула – платье, в которое она облачилась ранее, самое модное по мнению Куинни Голдштейн, было тесно новому телу в груди.

Грейвз очень старался не рассмеяться, глядя, как Тина недовольно трансфигурировала платье под изменившийся размер.

- Каков план, сэр? – спросила незнакомая брюнетка словами Тины. Голос у её временного тела оказался хриплым, прокуренным.

- Я говорю с Гнарлаком, вы прикрываете меня, - ответил Грейвз, растворяя волосы наркомана в своей порции зелья. Оно приобрело неприятный мутно-бордовый оттенок. – Не забудьте, что я говорил вам, Тина: они готовы на всё. Утром люди Грин-де-Вальда уже пытались убить меня. Будьте внимательны, ради Морриган!

- Сэр, - серьёзно ответила пухлогубая незнакомка. – Вы это забыли, но я уже не первый год аврор.

- Знаю, Тина, - ободряюще улыбнулся он ей. Он просто волновался за неё.

Тина вошла в бар первой. Грейвз остался один в тёмном грязном проулке, продуваемом холодным ночным ветром. Сделал глубокий вдох и влил в себя зелье с подозрительным оттенком.

И тут же чуть не выплюнул обратно во флакон.

Вкус у зелья оказался не менее мерзким, чем цвет. Тяжёлым, горьким, металлическим и отвратительно вязким. Кислота защипала в носу. На глаза навернулись слёзы. Приложив титаническое усилие, Грейвз заставил себя сделать мощный глоток.

Сначала ничего не произошло. Аврор лишь натужно раскашлялся, прижав рукав плаща ко рту и смаргивая повисшие на ресницах слезинки. Затем сделал спасительный вдох, до отказа заполнив лёгкие свежим воздухом.

А потом его скрутило.

Стоило доверять своим инстинктам, кричавшим, что эту гадость пить нельзя.

Внутренности свернулись в тугой ком. Ощущения были вовсе не такими, как обычно после приёма Оборотного зелья. Не должно было быть боли, такой острой, будто его мозг, лёгкие, сердце и кишки разом пронзили десятки остро заточенных ножей.

Будто он умирал.

Грейвз застонал сквозь зубы, упав на ладони и колени в мокрую грязь, оставшуюся после прошедшего дождя.

Зато кожа и кости остались неизменными, что было очень неправильно. Тот наркоман был более тощим и высоким, чем сам Грейвз. Внешность должна была измениться. Но с поверхности тёмной лужи на него продолжало смотреть его испуганное лицо.

Вместо привычного жжения превращения по коже распространилось омерзительное ощущение, будто кровь холодеет, а нервы неприятно покалывают, отмирая.

Он действительно умирал?