Бестия / Поцелуй дочери канонира

если кто-то неожиданно наступил на провод. Из дальнего темного угла, куда не попадал свет ламп, к нему приближалась, вернее, подползала какая-то фигура. Она издавала стоны. За фигурой, подпрыгивая и скользя по дубовому паркету, волочился телефонный аппарат. От движений аппарат издавал бренчащие звуки, как игрушка, которую дергает за шнур ребенок.

Но это был не ребенок, это была очень юная девушка, которая ползла к нему на четвереньках, у его ног она бессильно обмякла, издавая бессвязные звуки, как раненое животное. Она была вся в крови, кровь пропитала ее длинные волосы, одежду, струилась по обнаженным рукам. Ее поднятое к нему лицо тоже было в крови, словно она нарочно вымазала его.

К своему ужасу, Берден увидел, что из раны, слева над грудью, чуть ниже ключицы, льется кровь. Он опустился перед девушкой на колени.

Губы ее раскрылись, и она с трудом прошептала:

— Помогите мне, помогите…

Глава 4

Через две минуты «скорая помощь» уже мчалась в Стоуэртон, в больницу. На этот раз мигалка периодически выхватывала из обступившего мрака отдельные деревья и вой сирены разрывал еще так недавно ничем не нарушаемую тишину леса. «Скорая помощь» летела на полной скорости, и водителю пришлось изо всех сил нажать на тормоза — иначе столкновение с машиной Уэксфорда, которая въехала в ворота с шоссе В-2428 пять минут десятого, было бы неминуемо.

Известие о случившемся пришло к нему, когда он обедал с женой, дочерью и ее другом. Они сидели в недавно открывшемся итальянском ресторане в Кингсмаркхэме, который назывался «Примавера» — «Весна». Они уже почти доели второе, когда он услышал сигнал своего телефона, что — как он потом понял — неожиданно и резко остановило его, не дав совершить действия, о которых он мог бы потом сожалеть. Быстро обменявшись несколькими словами с Дорой и довольно небрежно простившись с остальными, он тут же вышел из ресторана, оставив в тарелке телятину по-марсальски.

Он трижды пытался дозвониться в Тэнкред-хаус, но всякий раз линия была занята. Когда машина, которую вел Доналдсон, преодолела первый поворот узкой лесной дороги, он сделал новую попытку, и на этот раз ответил Берден.

— Была снята трубка. Она валялась на полу. Здесь три трупа. Все застрелены. Мимо вас, должно быть, проехала «скорая помощь» с девушкой.

— Как она?

— Пока не знаю. Была в сознании, но состояние серьезное.

— Вы говорили с ней?

— Конечно. Пришлось. В дом проникли двое, но она видела только одного. Она сказала, что все произошло в восемь или сразу же после восьми. Больше она говорить не могла.

Уэксфорд сунул телефон в карман. Часы на приборной панели показывали двенадцать минут десятого. Когда он узнал о случившемся, то уже был достаточно раздосадован, и это состояние недовольства продолжало нарастать. Сидя за столиком в «Примавере», он пытался подавить в себе чувство антипатии и явного неприятия. И затем, когда уже не в первый раз с его губ готово было сорваться резкое слово и он — исключительно ради Шейлы — сдерживал себя, просигналил телефон. Сейчас он решительно отогнал от себя неприятные воспоминания: думать об этом просто нет времени, он должен сосредоточиться на убийствах в Тэнкред-хаусе.

За деревьями показался освещенный дом, затем его опять поглотила темнота, и он вновь появился, когда Доналдсон выехал на последний участок подъездной дороги и поехал по лужайке. Немного задержавшись перед проемом в низкой каменной ограде, он нажал на газ и проехал к входной двери. В темной воде бездействующего фонтана отражалась скульптура, изображавшая, по всей вероятности, преследование Дафны Аполлоном. Доналдсон объехал ее слева и остановился рядом с остальными машинами.

Дверь была распахнута. Уэксфорд заметил, что в левом западном крыле выломана рама. Войдя внутрь, он оказался в оранжерее с лилиями, у выхода из которой по обеим сторонам на опорах стояли декоративные экраны, как ему показалось, в стиле классицизма братьев Адам, и сразу же за ними арочным проемом открывалась огромная зала. В глаза бросались пятна крови на полу и коврах. На светлом дубовом полу они выглядели словно причудливая карта островного архипелага. Как только к нему подошел Бэрри Вайн, Уэксфорд заметил тело мужчины у подножия лестницы.

Приблизившись, он внимательно осмотрел его. На вид около шестидесяти, высокий, стройный, с красивым лицом и четко очерченными чертами, которые принято называть тонкими.

Кожа на лице успела приобрести желтовато-восковой оттенок. Рот и голубые глаза открыты. Кровь окрасила в алый цвет белоснежную сорочку, проступила темными пятнами на пиджаке. Мужчина был в костюме и галстуке. Он был убит двумя выстрелами с близкого расстояния, пули вошли в грудь и голову, превратив ее в кроваво-коричневое месиво, в котором торчали густые седые волосы.

— Вы знаете, кто это?

Вайн покачал головой.

— Откуда мне знать, сэр? Вероятно, владелец дома.

— Это Харви Копленд, бывший член парламента от Южного Бороуза и муж Дэвины Флори. Я понимаю, вы работаете здесь не так долго, но вы ведь слышали о Дэвине Флори?

— Да, сэр, разумеется.