Бестолковая любовь

— Вот у меня мать сидела как-то одна дома, а в квартиру начали названивать, — принялся вновь рассказывать Потап, забрасывая свою сумку на полку над сиденьем и усаживаясь напротив Севы. — Смотрит она в «глазок»: стоит цыганское семейство. Смуглые, как индейцы. Прилично одетый, довольно красивый цыган, цыганка в обычных своих пестрых нарядах и ихний ребенок в сидячей коляске, но вроде уже довольно большой. И цыганка кричит: «Пустите, у нас несчастье! Нам бы только воды ребенку». Мать их, конечно, не пустила. Они попытались позвонить в квартиру соседей. Но те либо тоже не открыли, либо их дома не было. Двинулась эта загадочная семейка к лифту. Мать поглядела в окно: вышли из подъезда и спокойно пошли-поехали по улице. Если за экстренной помощью — самое оно ехать к нам на седьмой этаж. Где имение и где наводнение… И поликлиника вообще-то во дворе есть. Нет, этаких гостей ни в коем случае пускать нельзя. Пустишь — а цыганка сынку прикажет по-своему, по-цыгански: «Беги!» Мы-то не поймем, что это команда, а ребенок помчится по квартире. Мать, конечно, тут же: «Ой, ребенок побежал! Ой, я балда!» И бросится за ним. В суматохе и схватит в комнатах, что плохо лежит.

Электричка пенсионного возраста лязгнула, заверещала и со скрипом и стоном отправилась в путь. Стало ясно, что ей, старой и больной, все эти пути-дороги надоели несказанно, опротивели. Броситься бы ей в придорожные пыльные, закаленные жизнью кусточки, полежать, покайфовать на солнышке… Ан нет, двигай по расписанию!

— Поедим и поедем. — Потап вытащил из пакета чипсы и протянул Севе. — Лопай на здоровье! Вот Пушкин писал, чем привлекает внимание цыганский табор и невольно эпатирует цивилов: «Лохмотьев ярких пестрота, детей и старцев нагота…» Хотя для самих цыган — все это нормально и привычно. Чего тут такого? Придешь на вокзал — и сегодня увидишь все то же самое, в точности: и по части «пестрых лохмотьев», и по части наготы «детей и старцев». Рядом с паркингами машин и салонами компьютеров. И нынче все это так же, понятно, эпатирует нас, цивилов. А цыгане — ну действительно не изменились!.. Дети природы! У меня Лорка один раз попала им в руки. Как же ее все обижают, мою Лорку! Она шла, а эти юбкастые — навстречу целой толпой. Орут: «Погадаем тебе, красавица! Мы такую красивую еще никогда на всем свете не видывали». Мастерицы лапшу развешивать! Туды-растуды… А Лорка… Ну, ты ее знаешь! Она как о своей красоте услышит, так прямо столбенеет от восторга. Лишь бы дальше говорили, не останавливались… Красота неописанная! Вот так она уши развесила и стоит. Бабы эти лопочут, лопочут, по руке ей гадают, и деньги сулят немалые, и мужа обещают богатого, и здоровье, и жизнь прямо сахарную. А когда Лорка, вволю наслушавшись этой чепухи, пошла к метро, то обнаружила — часов-то нет! А у нее марка была дорогущая, эти, как их… «Картье» или «Патек Филипп». Уж не упомню. Она эти часики меняет, как колготки. Все твердит: «Новая модель, новая модель…»

Электричка заунывно, надсадно заголосила и с мерзким скрипом остановилась на первой остановке. Доползла-таки…

Сева рассматривал соседей.

Напротив сидела женщина с девочкой лет пяти. Малышка болтала ногами и лизала мороженое. Доела и привязалась к матери:

— Можно, я бумажку от мороженого возьму с собой?

— Нельзя, — строго отозвалась молодая модная мама с огромными кольцами в ушах. — Она грязная.

— А я ее вымою, высушу, она станет чистая, — заныла девочка.

— Ты коллекцию из этих оберток собралась делать? Только этого мне еще не хватало! — Мать сурово отобрала обертку и сунула в свою сумку.

Девочка обиделась и уткнулась в окно.

Рядом примостился седоватый мужик с большой сумкой. Он часто заглядывал в нее и очень весело и бодро спрашивал, как телеведущий в микрофон:

— Ну, как вы там, мои дорогие? Лежите? Ну, лежите себе, мы уже на трассе. — Через некоторое время опять туда заглядывал и так же мило и громко вопрошал: — Как дела? Все нормально? Ну и хорошо. Скоро, надеюсь, доедем. — И легонько тряс сумку, укладывая ее содержимое поудобнее.

На него многие уже посматривали с интересом, и Потап не сдержал любопытства:

— А кто там у вас?

Мужик так же весело и добродушно засмеялся:

— Да ничего особенного на самом деле.

— Ну, живность, наверное, какая-то? Хомяки или ежики?

Сосед с таким же искренним смехом ответил:

— Да нет! Там досочки у меня для дачи — тёс. Дом ремонтировать надо, протекает, старый уже.

Разговаривал с досками, значит…

— Туды-растуды… — ошеломленно пробормотал Потап. — Ну дает, господин хороший… А Лорка тут мне на днях жалуется: «У меня болят коленки!» Я ей посоветовал по утрам делать двадцать приседаний. Мигом ноги пройдут. Но она ноет себе дальше: «А они так болят, что я не могу приседания делать!» Я ей говорю: «Ну, ты балда! Все равно что-то делать надо. Чтобы женщина была красивой, ей нужно много бегать. Как индейцам». Хотя она и так себя считает красотой неописанной… — Потап поправил очки и посмотрел в окно. — Мы живем как можем, а она — как хочет.

Сева, наконец, не выдержал: