Бестолковая любовь

Ве Ве часто поглядывал на дочь с грустью. И это — та самая девочка, которая в школе была образцом благопристойности и воспитанности?! Никто бы не удивился иному варианту. Вполне естественно, если в ранней юности человек озоровал и дебоширил, но повзрослел — и стал нормальным, пристойным гражданином. Но когда с точностью до наоборот… Собственная дочь оставалась для Мухина сплошной загадкой.

— Наша дочь тянет пиво, запивает водочкой и задымливает сигареткой, — однажды грустно сообщил Ве Ве жене, занятой одним лишь творчеством.

— Гм… Ты не шутишь?!

— Могу зуб дать, — отозвался Мухин в стиле Наташи-старшей.

— Н-да, ну это она совсем… Что-то непонятное… С ее здоровьем такое себе позволять…

Арбузова призадумалась.

— Ната, ты куришь совершенно напрасно! — сказала она дочери.

— В этой жизни все напрасно, но выясняется это лишь в ее самом конце, — философски отозвалась Ната.

Мать ответа не нашла. Дочь была совершенно права.

А когда она собралась замуж… Ната тогда просто сообщила родителям, что церемония бракосочетания уже свершилась.

— О-о! — растерялся Ве Ве, но быстро взял себя в руки. — Поздравляю!

— И кто у нас муж? — деловито спросила Арбузова.

Ната ответила вполне серьезно и не менее деловито:

— Хороший человек!

— Но «хороший человек» — это не профессия, — мягко возразил Ве Ве. — Чем он занимается?

В ответ Ната вдруг начала долго и несколько стеснительно хохотать. Мухин удивился такой странной реакции на его вопрос. И поспешил сказать:

— Нет, если это секрет, я не спрашиваю!

А дочка отсмеялась и объявила:

— Да нет, это не секрет. Просто дело в том, что он… Как бы сказать… Короче, по роду занятий он — простой безработный! Был фээсбэшник. Но подал в отставку. Или его ушли.

Арбузова почему-то гневно посмотрела на мужа. Она всегда и во всех обстоятельствах считала его главным виновником семейных несчастий.

Молодой Натин муж через два месяца после свадьбы устроился в очень крутую охрану — охранял подземный гараж, где парковались братки. Ната обрадовалась и стала вожделенно подсчитывать деньги, которые можно отложить, и прикидывать, на что их потратить.

Только жизнь в охране — не сахарная. Поэтому всех ее сотрудников строго обязали заниматься дзюдо — их обучал специально приставленный тренер по борьбе — и раз-другой в неделю ездить в специальный тир отрабатывать меткость в стрельбе из пистолета под руководством другого тренера.

Но, несмотря на тренеров и обучение, служба оставалась «и опасна, и трудна». Муж рассказывал Нате:

— Приезжает сегодня парковаться машина, а в ней — бритоголовые ребята с золотыми цепями и распальцовкой. И говорят: «Мужик, дай нам срочно место. Иначе — извини, но мы тебя грохнем. Мы уже сидели, нам терять нечего». Ничего мне не оставалось делать, как идти договариваться об их немедленной парковке. Хотя им самое место не здесь…

Платили хорошо. Но все равно Натин муж в охранниках не задержался и уволился — все-таки нормальный человек рядом с бритоголовыми братками долго не протянет, как ни верти. Ната устраивала скандалы и визжала, но без толку.

После этого она сама связно не могла никому объяснить, чем занимается ее муж. Он говорил ей про свою работу то одно, то другое и нарочито туманно. Этот ее муж… Он оказался с большими причудами. Ревновал Нату ко всем, даже к подругам. Поэтому, выслушав по телефону пару его истерик — а у него бывали довольно ярко выраженные истерические припадки, — все Натины знакомые плевались и звонить ей переставали. Себе дороже. А уж если муж слышал в трубке бас или баритон…

— Ну нестандартный человек, — говорила Ната, пробуя найти оправдание и мужу, и себе.

Первую сцену муж устроил прямо на свадьбе, на которой все-таки настояли Натины родители. Она просто улыбнулась на свадьбе Сашуре, а муж вдруг бросился к ней и начал орать на весь ресторан, привлекая внимание всего зала и даже соседних:

— Ты — проститутка! Да, я точно вижу теперь, я прекрасно знаю, ты — проститутка!

Успокаивать его Нате пришлось долго.

Ве Ве вспоминал тот скандал и поеживался.

У фээсбэшника обнаружился еще один закидон. Он ел только то, что покупал сам, или то, что открыли в его присутствии. Причем делал это ненавязчиво: вслух и резко не отказывался, но всегда избегал «чужих» продуктов и приготовленных без него блюд.

«Что это с ним? — размышляла Ната. — Ведь наверняка он меня давно проверил по всем своим базам и знает, что я его не отравлю. Но уже рабочий рефлекс, ничего не поделаешь. Нестандартный человек…»

Маленького Гришу растили Натины родители. А муж… Ну что муж… Таких, как он, много. Развелись…

И Ната стала повторять всем своим знакомым мужчинам четко, твердо и с некоторой нарочитой полунебрежностью:

— Понимаешь, я разошлась со своим, и у меня — сексуальный голод. — Затем следовала выразительная пауза. — Так что звони!..

Глава 20

Милый городок оказался обустроенным совершенно по-дурацки: на улице один за другим тянулись магазины — одежда, ткани, компьютеры, книги, мобильники, опять компьютеры, фототехника… И хоть бы один продовольственный!

— Туды-растуды! — изумился Потап. — Тут никто не ест, что ли?