Бестолковые рассказы о бестолковости

Но, конечно, такого вот фрагментарного самовыражения военным было явно недостаточно. И поэтому вступали они периодически между собой в диалоги. Вступали, в большинстве своем, после благостной для всех военных команды: «Отбой!» Вспомним, что, несмотря на внешне зловещий смысл этого слова, ничего опасного для военных оно само по себе не содержит. По этой команде ничего военным не отбивают. Военным просто подают сигнал на начало медитации и инициализацию процесса отделения сознания от замученной в ратном труде оболочки.

Случаются минуты, когда усталость оболочки не сильно докучает военным, и они не спешат отпускать на волю нетерпеливое в свободолюбии своем сознание. Именно в эти минуты и происходили между ними всевозможные диалоги на сильно разнящиеся между собой темы. Кроме того, диалоги эти обладали различной энергетической насыщенностью.

Они могли закончиться, едва начавшись, и представляли из себя вялый, быстрозатухающий словесный обмен ничего незначащими фразами, переходящий в частые такие, военно-тревожные похрапывания, свидетельствующие о начале процесса медитации. А случались очень жаркие диалоги, переходящие во взаимные оскорбления, и могли закончиться дружеской дракой военных на ночной помойке. При этом сугубо полемический процесс между военными проходил с частым обменом ударами и почти таким же частым употреблением банальных в наивности своей фраз-вопросов: «Ты кто такой?» или «Что тебе надо?» С чего начинались подобного рода полемики в самом недалеком последствии уже никто не помнил, а участники произошедшей на кануне дискуссии весело смеялись, удивляясь сами себе: «Надо же было до такого догадаться: пойти ночью в одних трусах на помойку, дубаситься там с Васькой, чтобы выяснить у него кто он такой и что ему надо! Ха-ха-ха! Я же его уже три года как знаю! И чего он всегда хочет, тоже знаю! Хе-хе-хе!».

Поясним коротко корни вот такого вот друг о друге всезнайства. Просто ходил в ту пору между военными и пользовался меж ними особой популярностью некий простецкий анекдот.

Проводился некий психологический опрос представителей различных профессий. Выбрали профессии инженера, учителя и военного. Им по очереди показывали простой красный строительный кирпич и допытывались о возникающих у них при этом ассоциациях. Показали кирпич инженеру. Инженер сразу стал что-то взволнованно говорить о домике на своих четырех сотках, и как это все его уже достало, и что надо принести с работы немного тротила и все это взорвать к чертям собачачьим. Психологи записали. Показали кирпич учителю. Учитель стал говорить что-то о кирпичиках частных познаний, из которых складывается фундаментальное здание науки. Психологи записали. Наконец показали кирпич военному. Военный посмотрел равнодушно на кирпич и сказал, что в данный момент он думает о женском половом органе (военный ответил в ненормативной транскрипции). Психологи замерли в растерянности: «Как так?! Почему?! Что же здесь общего?» «Нет, нет. Общего, конечно же, ничего нет, просто я всегда об ей думаю», — ничтоже сумняшеся, ответствовал военный.

Но все же, чаще всего, происходили диалоги средней энергетической насыщенности, направленные на обмен какими-то аспектами приобретаемого жизненного опыта в условиях полного отсутствия в стране развитого социализма так называемого «секса» (о грядущей сексуальной революции никто в ту пору даже и не подозревал), например, диалоги следующего содержания:

— Нет, мужики, неправильно вы себя с девушками ведете. Сколько слушаю я вас, наблюдаю за вами — грубовато как-то. Прибегаете к ним в общежитие и, как дикие хищники какие-то, сразу на них набрасываетесь и р-раз, а только потом, потом только, до следующего «р-раз», начинаете вести с ними пространные беседы о вашей же учебе и героической вашей же службе, о неистовых по отношению к вам военноначальствующих. Неужели вы думаете, что это им действительно интересно? Из вежливости, небось, слушают они всякую чушь, а вы и рады стараться соловьем разливаться. А то еще начнете вином их подпаивать и сальные свои военные шуточки направо — налево разбрасывать.

— А как надо-то, Леш, расскажи. Научи нас, сирых и убогих.

— Надо же не с этого начинать. Сначала разговоры надо вести умные, ну там о различных направлениях в высоком искусстве: в живописи, в скульптуре и архитектуре, в музыке, в театре и кино. Затем надо переходить к практической части ухаживания. Театры и филармонические залы необходимо с ними посещать, в музеи и картинные галереи наведываться. Ну, да-да, естественно с заходами в буфет, вы же без этого никак уже не можете обойтись. Ну, а затем уже, можно на более низкий уровень перейти, в кино, к примеру, с ними сходить и в темноте за коленки пощупать, ну а потом уже можно и в кафешку какую-нибудь заглянуть, угостить их там мороженным, шампусика подливая и на чай по месту их проживания напрашиваясь. И только потом уже, когда уже вас куда-то пригласили вместе с обогащенной искусством душой вашей, можно начинать настойчивое приближение к вашим плотским утехам.