Бестолковые рассказы о бестолковости

Вот подкараулило военных как-то ночью в трампарке лицо военнокомендантствующее (про него военные сочинили в свое время загадку: «Лысый череп, взгляд тупой, кто стоит на проходной?»). Лицо это было неисправимым карьеристом и мечтало к пятидесяти годам своим наконец-то получить высокое воинское звание, майором называемое. Подкараулил карьерист военных, всех переписал (это у военных один из самых устрашающих актов — перепись нарушающих дисциплину фамилий по всегда имеющимся у военных документам) и потребовал немедленно прибыть на вверенную ему для охраны военного порядка территорию. И немедленно растиражировал свой охотничий успех всем высоко военноначальствующим настойчиво требуя при этом публичных наказаний. Спектакля ему, видите ли, захотелось. Тот еще был театрал.

А застигнутые врасплох военные оказались самыми что ни на есть махровыми «сынами», один из них при этом оказался даже делегатом какого-то съезда ВЛКСМ. Была такая веселая молодежная организация в резерве серьезной коммунистической партии. Впоследствии резерв этот разогнал со всех постов своих старших некогда товарищей и по непроверенным слухам даже приватизировал партийный общак.

Но это когда еще будет. А сейчас родная наша КПСС еще в великой своей силе. И, что? У этой силищи в резерве одни ночные безобразники, скрывающиеся под личиной обучаемых военных? А делегат этот что, днем на съезды ходит, заседает там, в высшем органе управления комсомольским движением, реализует, так сказать, принципы демократического централизма, а ночью в каком-то трампарке водку пьет и растлением рабочей молодежи занимается? Да в своем ли вы уме? Идите и подумайте.

Нечем было думать военнокомендантствующему. Так и остался этот военнокомендантствующий капитаном до окончания дней своих, во всяком случае, служилых своих дней (все дело в том, что некоторые из особо продвинутых военноначальствующих, закончив службу продолжали получать очередные воинские звания и даже награды. При этом эти исключительные военные никогда и никому не показывали никаких подтверждающих звания и награды документов. Видимо, документы эти были секретными. И была у секретных званий и наград одна общая характерная особенность — были они тем выше, чем полнее был налит стакан у повествующего о своих подвигах военноначальствующего в запасе, либо в отставке пребывающего. А виной тому, что порой награды и звания находили своих героев только после окончания службы была излишняя военная принципиальность, часто наблюдаемая у особо продвинутых военноначальствующих. Сильно мешает порой эта принципиальность крутизне военной карьеры. Но, так уж получалось. Натуру, да еще такую продвинутую, ее ведь с бухты-барахты не переделаешь.

А во втором случае так называемых «происшествий» фигурировали уже совсем другие военные. Шли они ночью из законного на сутки увольнения. Шли, уставшие сильно. И подвела их чисто военная страсть ко всему блестящему и, в частности, к значкам. Военные любят ведь, чтобы все блестело, и очень уважают различного рода значки. Для военных ведь что особенно всегда важно — это когда в радостные минуты праздника захотят им вдруг сделать что-то такое действительно приятное (конечно же, для того, чтобы сделать военным что-либо действительно приятное, их необходимо для этого предварительно построить), военным необходимо так все обустроить, чтобы выводили их в торжественной очередности из празднично блестящего строя и прямо так каждому следующему очереднику-счастливцу и говорили: «Служил, дескать, дурачок — ну получи же ты, наконец, за это от нас ну хоть какой-нибудь значок!» и прикалывали к каждой широкой груди военной какую-нибудь блестящую в бесполезности своей фитюльку.

А впоследствии, некоторые из прикалывающих ничего не стоящие фитюльки циников набирались наглости еще и стишки писать издевательского такого характера о детских, чистых в непорочных слабостях своих, доблестных таких военных:

И на груди его могучей,
Сияя, в несколько рядов,
Одна медаль висела кучей
И то, за выслугу годов.

Так вот, шли-шли усталые эти военные и набрели на какой-то из многочисленных ларьков «Союзпечати», в которых в те приснопамятные времена осуществлялась советская торговля различными правдивыми газетами (приторговывали в ларьках этих несколькими видами различной «правды»: просто «Правдой» (партийной правдой от самого ЦК КПСС) и далее по нисходящей — «Комсомольской правдой», «Пионерской правдой», «Биробиджанской правдой» и т. д., в общем, у каждого издательства она была своя). И мелочевкой всякой тоже торговали, в том числе и злополучными значками. Ночью, конечно, не торговали, но и окна не зашторивали, чтобы ночные прохожие тоже могли на какую-нибудь «правду» посмотреть, каждый на свою.