Бестолковые рассказы о бестолковости

Зная про такие внешне горячие и прохладные по содержанию приемы, отдельные, считающие себя очень хитрыми, военные перед самым что ни на есть впуском шли на различные уловки и ухищрения и, в конце концов, много о чем передумав, жертвовали своей свободой и банально так женились. Удачно или же нет — это уже другой вопрос. Успешность или провал этого удручающего мероприятия для свободо-соскучавшихся душ военных станет очевидным в не таком уж и далеком для них последствии. А сейчас, осуществив формальный акт гражданского своего бракосочетания и даже успев стать отцами того, что все-таки из брака этого получилось (хорошее дело ведь браком не назовут), военные приобретали некоторую уверенность в активном созерцании грядущих перспектив дальнейшей, непрерывно беспокойной своей жизни. Создав свою небольшую такую, но уже изначально хлопотную ячейку военно-советского общества военные получали шанс воспользоваться старым военным трюком. Удачное завершение наихитрейшего в своем артистизме трюка гарантировало военному, а так же прилипшей к нему семье, получение отдельного жилья в неких пропаще-дальних военных гарнизонах.

Гарнизонах, пусть даже весьма и весьма удаленных от крупных областных центров, но все равно пользующихся, пусть не особой, но все же популярностью у алчных до жилой площади постоянных обитателей тамошних диких, и не совершенных в дикости своей мест. При этом в зависимости от степени демонстрируемой артистичности получение заветного кусочка мнимой военно-гарнизонной автономности могло состояться в максимально короткие сроки. А самые развитые в артистичности своей военные умудрялись отхватить этот кусочек почти мгновенно — практически в день представления самому главному на охраняемом участке суши военноначальствующему. Представления по поводу такого эпизодического, как оказалось в последствии, и далеко не эпизодического для него в сей момент события, такого как собственное, первое свое и поэтому-то и значимое для военного прибытие к новому месту службы.

А в чем состоял все-таки этот незамысловатый, но проверенный временем трюк? Впрочем, незамысловатым он казался только внешне, после того, как длительная его подготовка плодотворно завершалась. А подготовка заключалась в тщательном подборе дополнительных действующих лиц и специальной артистической подготовке всей труппы трюкачей в целом. Кроме того, в ходе подготовки осуществлялась и некая производственная деятельность, изготовлялись, например, фрагменты специальных военно-гарнизонных декораций и различные правдоподобно-бутафорские предметы военно-переселенческой действительности.

Проделав кропотливую такую режиссерско-производственную работу, военный появляется в районе будущего места службы во главе навьюченного чемоданами торговой марки «Мечта оккупанта» полуцыганского каравана-табора. Караван-табор, помимо самого несгибаемого военного, состоял из едва держащейся на ногах от усталости жены военного и двух седовласых старушек, шаркающих согнутыми в коленках ногами по неровностям гарнизонного асфальта и тщетно стремящихся выпрямить согбенные поклажей спины. Одна из старушек вела за руку золотушного, исполненного очей пятигодовалого мальчика, так же, по-старушечьи, сгибающегося под тяжестью громоздящегося у него за спиной непомерных размеров рюкзака. На шее военного восседало плаксивое его чадо, периодически оглашающее строгие военные окрестности истошными в капризности своей криками: «Папа, кусять!», «Папа, пить!» При этом чадо иступлено тянуло в мольбе свои синенькие ручки, обращаясь к равнодушным к его сюесекундным страданиям, неумолимым в вечности своей, небесам. Оказавшись в непосредственной близости от своего нового высоковоенноначальствующего, военный должен был резко опустить на асфальт бутафорские свои чемоданы и сорвать с шеи надоедливое свое чадо, заботливо усаживая его на один из предметов мечтания каждого уважающего себя оккупанта. Далее военный должен был перейти, как положено, за пять-шесть шагов до начала носков сапог высоковоенноначальствующего на противоестественный для всего остального человечества строевой шаг. Затем разом вдруг замереть в диком испуге за положенных по военному этикету, два-три метра до несокрушимо в терпеливом ожидании стоящего высоко военноначальствующего. Испуганно-дико замерев, военный должен был подчеркнуто радостно, торжественно так сообщить высоко военноначальствующему о своем благополучном прибытии и готовности к продолжению нелегкой ратной службы.