Бестолковый роман: Мужчины не моей мечты

Сюрприз был одет в черный, отливающий светом фрак. Подбородок настойчиво поднимался вверх, руки теребили ремень брюк. Встретившись с моим взглядом, он едва заметно кивнул и отвернулся. Длинные, прямые, как пучок соломы, волосы, были забраны на затылке узкой резинкой. Зато безукоризненно отглаженные брюки с прямой, как по линейке, стрелкой, выглядели вызывающе. Особенно на фоне простецкого – прямоугольник на бретельках – Риткиного платья. Все ее попытки привести в порядок упрямо вьющиеся волосы ни к чему не привели. Они, как всегда, свисали с головы, как новогодняя гирлянда. Еще больше располневшая, она едва удерживалась на высоких каблуках, постоянно одергивала подол платья и виновато улыбалась.

– Ты на меня не обижаешься? – вымолвила она, наконец, пока я оценивала ее избранника. – Ты же сама разрешила, когда вы поссорились. Вот я и решила попробовать. Он классный парень. И мы любим друг друга. Одна беда – очень долго называл меня твоим именем. Все Оля да Оля.

– Оля! – по-хозяйски крикнул появившийся в дверях жених.

Мы обе вскинули головы. Ритка медленно развернулась в мою сторону и выдохнула:

– Это тебя.

Я бросила возмущенный взгляд в сторону Артура. Таким тоном он со мной никогда не разговаривал и толкнула Ритку локтем:

– Это тебя.

Она радостно запорхала около него, помахала мне рукой, что означало – располагайся – и увела Артура в другую сторону.

После застолья они вышли провожать меня вдвоем. Артур знаком показал, чтобы Ритка подождала его на скамейке, а сам, взяв меня за руку, отвел в сторону.

– Поздравляю, – опередила я его. – Я рада за вас, вы – отличная пара. Рита выглядит счастливой. Береги ее. – И уже на бегу крикнула: – Совет вам да любовь.

Мои слова растаяли в воздухе.

Холодный тип

Внешне он походил на вяленую рыбу. Живыми были только глаза. Они светились изнутри забытым в темной комнате фонариком. Мерцали, готовые вот-вот погаснуть, как электрическая лампочка, которой не хватало напряжения. Но больше всего мне понравились его руки. Маленькие, как у женщины, ладони, тонкие, почти прозрачные пальцы, они медленно двигались от бутылки коньяка к бокалу, от чайника к чашке и, наконец, замерли, обхватив рыжий апельсин. Я затаила дыхание. Представила, как эти нежные пальчики прикасаются к моей коже, обследуют лицо, грудь, и дальше – ниже, ниже, ниже. Пришлось крепко стиснуть зубы.

– Ты вся дрожишь. Тебе холодно? – с заботой в голосе спросил он.

– Сядь со мной рядом, – вздохнула я, безуспешно борясь с волнением.

Я закрыла глаза, немного подняла вверх голову, но не ощутила никаких прикосновений. Горячие волны грозились вылиться наружу, захлестнуть его нерешительность, побудить к действию, растопить его равнодушный, ледяной тон. Он незаметно отодвинулся. Я с силой сдавила свои колени. Обхватила себя руками. До боли прикусила язык. Подавленное желание выползло из меня тяжелым вздохом.

– Может быть, тебе принять ванну? – голосом доктора спросил он.

Я, пытаясь запрятать обиду, покорно пошла под душ. Холодная вода обжигала мою кожу, а я искала языком его пальцы. Жесткая мочалка издевалась над моим телом, а внутри звучала оборванная мелодия любви. Будто у автора не хватило вдохновения, чтобы дописать ее до конца.

– Ты на меня обиделась? – уже теплее спросил он.

– Нет. Разочаровалась, – отвернулась я в сторону.

– В чем? Я же тебе ничего не обещал.

И тут меня прорвало. Я не выбирала слов и выражений. Говорила, почти кричала, как перевозчик на пароме, который боится, что его судно пойдет ко дну, если туда заедет заляпанный грязью грузовик.

О том, что не понимаю, зачем меня надо было приглашать на свидание. В свою собственную, отдельную от жены и детей квартиру. Угощать меня коньяком. Поить чаем, красиво резать фрукты. Осторожно делить на порции торт со взбитыми сливками. Рассказывать про свою семейную драму. Про то, что он никогда не любил ни одну женщину. Всегда сдерживал свои желания. Мне не понятно, кто я сейчас для него. Тренажер для силы воли? Психоаналитик? Подруга по несчастью? Залетная пташка? Соседка по лестничной площадке, у которой можно спросить, как готовить борщ? Почему, сказав «А», он не может сказать «Б»? Неужели не понятно, что я просто его хочу. Почему я должна принимать ванну? Ходить в его халате? Сидеть, до боли сжимая колени. Скрипеть зубами. Облизывать губы. Гасить вожделение. Все это для чего? Для того, чтобы поиграть в песочницу?

– В какую песочницу? – уставился он на меня.

– Слушай, мужик! – рубанула я. – Я к тебе пришла, потому что ты мне понравился. Я думала, что я тебе – тоже. Мне что надо самой тебя раздеть? Потащить в спальню? Изнасиловать?

– Нет-нет, не надо, – испуганно зашептал он. – Ты успокойся. Ты же сама говорила, что главное – это общие интересы, внутренний контакт.

– А внешний?

– Внешний – не могу. Так сразу не могу

– Почему?

– Мне нужно время, чтобы к тебе привыкнуть. Мы ведь только познакомились.

– Ну и что? Теперь надо два года ходить в кино и держаться за руки?

– Мне надо понять, что я без тебя не могу. И только потом...

– После загса? Тебе сколько лет?