Бестолковый роман: Мужчины не моей мечты

– Вы о чем? – отряхнул с себя звездную пыль Молотков.

– О следующем номере, – объяснил Верховодин. – Все хотят попасть в следующий номер.

– Ну, это просто, – совсем распрощался с небесной далью Молотков. – Если хотите попасть в мой журнал и на следующее утро проснуться знаменитым, платите каждый по 500 рублей.

– Всего-то? – удивился философ. – Слава стоит дороже. – И достал из бумажника тысячу.

– Вот и мои, – сунул Молоткову деньги поэт.

– Мы за ценой не постоим, – обрадовался своей шутке Стройкин и положил в карман Молоткова три купюры по пятьсот рублей.

Второй номер журнала вышел через месяц. В отличие от первого, он был более содержательным. От мыслей и чувств четырех авторов – Молоткова, Стройкина, Логикова и Соловьева он распух на 88 страниц. Прозаик Стройкин написал повесть о строительстве БАМа. Верховодин сказал, что она очень похожа на «Как закалялась сталь» Островского. Стройкин обрадовался. С классиком его еще никто не сравнивал. Философ Логиков плел слова вокруг мысли – «Только в поисках смысла жизни можно понять ее смысл». Вариаций было много: «дорогу осилит идущий», «кто ищет, тот всегда найдет», «только в пути – путь до цели» и другие. Верховодин сказал, что так много мыслей в одном месте на одну и ту же тему он нигде не встречал. Философ просиял. А поэт Соловьев распылил волнующие строчки об одуванчиках и женщине в белом. Верховодин сказал, что писатель должен заряжать народ жизнью, а женщина в белом ассоциируется со смертью. Соловьев переписал стихи и заменил слово «белый» на «смелый». Другие не подходили по рифме.

Под стать содержанию была и форма. На обложке журнала, на фоне звездного неба, выделялся портрет Молоткова. Прямо под ним было набрано «журнал основан писателем Молоковым». На первой странице – курсивом: «Писатель Молотков – первый в России частный издатель». Внутри, под фотографией Молоткова и Стройкина – жирным шрифтом: «Писатель Молотков беседует с прозаиком Стройкиным». Под фотографией с Соловьевым: «Писатель Молотков ведет дискуссию с поэтом Соловьевым». А под фотографией с философом: «Писатель Молотков размышляет о смысле жизни с философом Логиковым». Верховодин написал послесловие. Про то, что, наконец, в нашей стране теперь есть человек, который помогает талантливым людям обретать известность. Время, когда славой пользовались рядовые писаки, прошло. Только талантливый человек имеет право на популярность. Особенно ему удалась фраза – «Писатель Молотков спасает литературу от бездарности». В ней не было никакого художественного вымысла. Все городские издатели были Молоткову благодарны.

Стройкин, Соловьев и Логиков больше не предлагали им свои произведения.

Соседи

«Ну началось! Не успел задремать как опять: вверх – вниз, вверх – вниз. Что за люди! Не сидится им дома. То туда, то – обратно. Сутками бегают. А сейчас куда? На девятый? Понятно. Сашкина полюбовница домой пошла. Налюбилась, натешилась. Знала бы, что я вчера всю их разборку слышал.

Она ему: Я хожу к тебе, как девочка по вызову. В удобное для тебя время, в удобное для тебя место. Обещал жениться, а сам не разводишься. Все у тебя причина – то пусть дети подрастут, то пусть в институт поступят.

Он ей: Ты пойми, мы с женой вместе уже двадцать лет. Все беды и радости пополам делим. Не просто это взять и порвать.

Она: Но постель-то ты со мной делишь. Хочу, быть мужниной женой, законной.

Он: Ну ладно, вот Наташкин день рождения отметим, потом во всем признаюсь.

Она: Учти, это отсрочка последняя. Если не переедешь ко мне через месяц, найду другого.

Дурочка! Куда тебе другого-то? Чаще бы в зеркало смотрелась. Так и будет Сашка ради тебя с женой разводиться. Она у него вон какая видная. В поликлинике работает. Все ее уважают. А ты кто? Крановщица? Ну и сидела бы на своем кране.

Кто еще там? А, наверное, сейчас Маринка выйдет. Точно. Ох, и хорошенькая же девчонка. Уже сейчас отбоя от женихов нет. Третьего дня с одним больше часа каталась. С двенадцатого на первый, с первого на двенадцатый. Стоят, целуются и молчат. Только успевают на кнопки нажимать. И парень ничего себе. Видно, что из интеллигентной семьи. Вот только жениться-то им еще рано. Но молодежь нынче ушлая пошла. Ждать совсем не умеют. Ну, где ты, Мариша? Ах, стрекоза, уже ускакала по ступенькам.

А теперь на четвертый, за Степановной. Жалко бабулю. Месяц назад деда похоронила. Плакала-то как, убивалась. Как ни крути, а сорок лет вместе прожили. Теперь вот совсем согнулась. Ходит целыми днями по улицам, домой идти не хочет. Холодно ей там, одиноко. Дед-то у нее балагур был. На баяне, да на балалайке мастак играть. Бывало на всю улицу выводил: «Сулико, ты моя, Сулико». Так его бабку теперь так и зовут – Сулико Степановна. Ох, не легко жить на белом свете.

А вот те, с седьмого, пять лет прожили и разбежались. Пьет он. А пацаненок маленький, Андрей-кой кличут. Вчера говорит: «Папа, а ты теперь мне кто? Соседский папа? Или дядя папа?» Вот они – в детсад пошли. Опять он плачет. Подмигнуть ему, что ли? Ох, жалко-то как.