Бестолочь

Мыльник покосился на дюжего молодца справа, потом на дюжего молодца слева и усилием воли подавил в себе импульс немедленно бежать. Вместо этого он опять обратился к боссу, вольготно развалившемуся на переднем пассажирском сиденье:

– Но у меня на счету триста тысяч баксов! Только не говорите, что вам пришлось дать такую взятку, чтобы менты меня выпустили!

– Нет, конечно. На взятку ушло десять тысяч. Девяносто я возьму в качестве компенсации за моральный ущерб. А остальные двести ты передашь Валентине Ковалевой. Сотню – чтобы она забрала из милиции заявление, и сотню – чтобы согласилась продать свою землю фирме за ту сумму, которую я выделил на покупку с самого начала, до того, как ты, поганец, соблазнил меня своей гениальной комбинацией. Я договорился, что мы подъедем к ней…

– Но ведь вы одобрили мой план! – взвыл Мыльник, перебив бывшего босса.

– Ничего подобного! – бросил тот через плечо. – Ты просто убедил себя, что я его одобряю. А я с самого начала говорил тебе, что люди – не пешки. Если уж тебе приспичило считать жизнь шахматным турниром, рассматривай их хотя бы как противников за шахматной доской. И помни, что противника нельзя недооценивать. Противник, в отличие от пешек, не станет ходить так, как тебе нужно, просто потому что тебе этого хочется.

– Ладно, ладно, пускай я во всем не прав! Но имею я право – за триста-то тысяч! – хотя бы узнать, в чем ошибся? Допускаю, что дело в негодных исполнителях, что Шурик скверно сыграл свою роль и насторожил девицу, но замысел-то был…

– …Нежизнеспособным по сути, – закончил за Мыльника Валерий Игнатьевич. – Ты с самого начала решил, что если девушка закончила школу с "тройками", не обзавелась друзьями, любовниками, семьей и довольствуется мытьем сортиров, то ее умственные способности не превышают нижней границы нормы и манипулировать ею будет проще, чем телевизором с пульта дистанционного управления. И два семестра психологических курсов, дипломом которых ты так кичишься, не надоумили тебя, что человек, стоящий у подножия социальной лестницы, не обязан быть дураком. Что существуют люди, которые просто не приспособлены к конкуренции, робкие, замкнутые, неуверенные в себе. Но при этом УМНЫЕ! И напрасно ты, нейролингвопрограммист хренов, грешишь на Шурика. Ковалева встретилась с ним, уже зная, что он и участковый связаны с ее преследователем. Встретилась не для того, чтобы искать спасения, а для того, чтобы понять, за чем охотится противник, и выработать стратегию защиты. Она сделала тебя, Мыльник, понимаешь?! Сделала, как распоследнего недоумка, несмотря на все твое самомнение и все твои дипломы. Она учла даже, что за ней могут следить, и проскользнула к телефону через подсобку, когда ее никто не мог видеть.

– Но ей некому было звонить! – закричал раздавленный унижением Мыльник. – Я точно выяснил, что у нее нет связей, которые могли бы поставить операцию под угрозу. Как ей удалось натравить на нас СОБР?

– Самым простым на свете способом, умник – за деньги. Ковалева позвонила своей бывшей начальнице, которая, в отличие от тебя, не считала ее слабоумной. Рассказала свою историю, поделилась выводами, объяснила, что собирается спровоцировать злодеев на нападение, и попросила обратиться в детективное агентство с хорошей репутацией. Девушка предупредила, что, если ее догадка неверна и участок не вырос в цене, то отдать деньги она сможет не скоро. Но начальницу – вот чудачка-то, а? – в первую очередь беспокоила безопасность Ковалевой, и она ничтоже сумняшеся заплатила детективам. Частным сыском у нас, как тебе известно, занимаются бывшие менты с хорошими связями. Они мигом вычислили обе твои засады и подключили ОМОН. Согласись, Мыльник, красивая получилась партия. Пускай блиц, зато какой драматичный! Скромная уборщица ставит гроссмейстеру мат в три хода. Чем не газетный заголовок?

2008