Бестолочь, или История мятущейся души

В целом поездкой Александр остался доволен. На зарубежных коллег произвел впечатление его развернутый доклад с анализом текущих угроз для бизнеса в России (из московского офиса управляли деятельностью группы цементных предприятий, расположенных в нескольких регионах страны и прибранных к рукам шведов ещё в начале девяностых). Он был отличным оратором, умел захватить внимание аудитории, четко, по существу, но и с увлекательностью излагая мысли своим глубоким, приятным баритоном, который он поставил ещё со времен занятий сольфеджио. Впрочем, практики публичных выступлений у него в последнее время было предостаточно, – он, несмотря на большую загруженность, с сентября этого года раз в неделю читал лекции по макроэкономике в Академии им. Плеханова.

Командировка порадовала Александра не только успешным решением деловых вопросов. Вылет, запланированный на утро следующего дня, оставлял время для знакомства с достопримечательностями вечернего Стокгольма, тем более что тихая и ясная погода этому благоприятствовала. Так как же было не прогуляться по его старинным узким улочкам, не окунуться в самобытный североевропейский колорит, в это пёстрое, из разных стилей, смешение эпох и, наконец, заслуженно не перевести дух в отдохновение от напряженного, но успешного дня?

Старый город, расположенный преимущественно на острове Стадсхольмен, встретил Александра изящным барокко Королевского дворца. За дворцом начался настоящий лабиринт средневековых улиц, которые вывели его в самое сердце старого города – на площадь Стурторьет. Там Александру больше всего приглянулись дома на западной стороне площади, вероятно относящиеся к позднему Ренессансу. С расстояния они казались игрушечными – такие аккуратные, выкрашенные каждый в свой индивидуальный, приятный для глаз цвет: розовато-красный, зеленый, нежно-желтый… Из их окон исходило какое-то особенное тепло, словно они излучали вовне частицу внутреннего уюта.

Неподалеку от площади он случайно набрел на улочку, изобиловавшую разнообразными бутиками и сувенирными магазинчиками. Здесь в нескольких местах он приобрел немного мелких вещиц на память о своем пребывании в Стокгольме и для подарков друзьям и коллегам. В бутиках пару раз он мог наблюдать, как какая-нибудь девушка покупает одежду, причем одежда во всех случаях показалась ему чересчур старомодной (вышедшей из обихода, наверное, этак с середины прошлого века). Или ему просто показалось? Во всяком случае, он не замечал, чтобы по Москве ходили в чем-то подобном.

Ох уж эти шведские девушки! Они очаровали его своей необыкновенной нордической красотой; по-своему пленительной, яркой и лучистой, как переливы северного сияния! Но он, видимо, и сам был к тому расположен, хотя прямо не признавался себе, стараясь не поддаваться на импульсы, исходящие из области чувственного. И не столько по красоте, сколько по душевному теплу, какое дает преданное, любящее сердце, он тосковал уже давно. В последние несколько лет, в период его стремительного карьерного продвижения, личная жизнь почему-то обходила Александра стороной. Не то чтобы он совсем не уделял ей внимания, нет, он находил время для нечастых встреч с представительницами прекрасной половины, но очень быстро в них разочаровывался. Большинство знакомых девушек, которые были открыты для романтических отношений, не пробуждали в нем сильных чувств, совсем не возникало желания посвящать им страстные порывы своей широкой души. К девушкам, как и к себе, Александр был весьма требователен, хотя старался смотреть на вещи реалистично: он понимал, что существует неуловимый баланс между внешним и внутренним, и главное – найти то самое заветное, волнующее сочетание. Внешняя эффектность, например, вызывающая сама по себе у любого нормального мужчины вполне естественный интерес, но не подкрепленная другими достоинствами, быстро утрачивала в его глазах какую-либо значимость. Не находил он в большинстве той душевной глубины, утонченности, сердечной искренности… А ведь в своей избраннице он чаял увидеть ещё и яркую индивидуальность, соединяющую в себе нравственную принципиальность с волей к развитию и личностному росту.

Порой, после очередного разочарования, Александр задавался вопросом, а существует ли вообще тот высокий идеал, который он себе создал? И как бы в ответ на это, перед глазами вставал живой пример… «Да была бы в них хотя бы искорка, хотя бы частичка её образа!» – восклицал он в сердцах в такие моменты, вспоминая утраченное счастье. Он сокрушался, а девушки вокруг оставались прежними, каждая со своими особенностями, достоинствами и недостатками; и лучистую искорку подменял разве что меркантильный огонек в глазах.

Со своими студентками он не позволял себе фривольностей, старался четко придерживаться официального русла общения и не переступать рамок «преподаватель – студент». Хотя иногда это было не так уж легко, учитывая склонность к флирту некоторых молодых особ.