Бесценная

— Значит, я должен предположить, что нервничаете вы из-за того, что вам предстоит сказать, а вовсе не потому, что встретились со мной. В конце концов, — с этими словами он заговорщицки наклонился к собеседнице, — вам ничто не мешало ответить на мое предложение письмом. Не так ли?

— Пожалуй, вы правы.

— Таким образом, я имею основания сделать вывод, что вам неясны мотивы, подтолкнувшие меня к решению вступить с вами в брак, и что к переговорам вы готовы.

— Зная долгую историю вашей вражды с лордом Хаксли, считаю себя вправе предположить, что я — пешка в вашей игре с целью мести. Я знаю, чего вы надеетесь добиться в итоге. Ведь лорд Хаксли мертв. Но, признаюсь, меня не слишком привлекает роль, которую вы предлагаете сыграть в вашем спектакле.

Эллиот почувствовал себя на краю пропасти. Со свойственной ей проницательностью Либерти попала в самую точку. Да, он жаждал мести, но еще больше он желал заполучить Либерти Мэдисон. И еще он знал, что во имя достижения заветной цели должен скрывать свое вожделение. Вот почему следует выдавать их союз за взаимовыгодное партнерство.

— Уверяю вас, у меня и в мыслях нет делать из вас пешку. Наверное, я должен сообщить вам, что мне известно, о чем говорится в завещании Ховарда Ренделла.

— Это невозможно… — Либерти нахмурилась.

— Мисс Мэдисон, из последних пятнадцати лет я немало времени посвятил тому, что готовил крах покойному лорду. Можете не сомневаться, я отлично информирован о его финансовых делах и видел завещание.

Дэрвуд решил пока не говорить ей о письме, которое написал ему Хаксли в последние дни своей жизни. Он получил это проклятое послание спустя всего несколько часов после смерти Ховарда.

— Но его адвокаты клятвенно заверяли, что…

— Они солгали…

Дэрвуд подождал, пока его собеседница осознает смысл его слов.

— Понятно, — тихо произнесла она.

— Таким образом, мне известно, что лорд Хаксли оставил вам всю свою собственность, за исключением лондонского особняка Хаксли-Хаус, который отошел к его племяннику Карлтону, равно как и титул, разумеется. А еще мне известно, что Карлтон и его мать Миллисент поклялись затаскать вас по судам, чтобы оспорить ваше право на наследство. Что, в свою очередь, поставит вас в крайне затруднительное положение. Кстати, Хаксли наверняка предвидел последствия своего решения. Он был не настолько глуп, чтобы поверить, будто Карлтон и Миллисент смогут продолжать вести его дела.

— Это не входило в его намерения.

— Вы думаете?

— Я это знаю.

— Не желаете пояснить?

— Нет, это моя тайна. Если вы не узнали ее из своих источников, тем более не узнаете от меня.

Дэрвуду ничего не оставалось, как признать свое поражение:

— Отлично, мисс Мэдисон. Вижу, вы в совершенстве овладели искусством ведения переговоров.

— Я научилась этому у лорда Хаксли. Даже вам следует признать, что граф был мастак в этой области.

— Согласен. И все-таки не понимаю, почему вы сохраняете ему верность. Особенно если учесть, что он оставил вас в столь затруднительной ситуации. — С этими словами Дэрвуд наклонился к ней еще ниже, вдыхая аромат ее духов. — Скажу вам вот что. Если примите мое предложение, у меня будет всего две просьбы. Во-первых, я буду ожидать — вернее, требовать — от вас абсолютной честности. И хотя меня не слишком интересуют сплетни, все же не хочется стать их предметом. Я предпочитаю всему прочему уединение, а вовсе не общественный жгучий интерес к моим делам.

— А во-вторых?

— Во-вторых, мне нужен Арагонский крест.

— Арагонский крест?.. — Либерти бросила на него недоуменный взгляд.

— Да. Вам должно быть известно, что несколько раз я пытался приобрести эту вещицу.

— И вы считаете, он находится в личной коллекции лорда Хаксли?

— Абсолютно в этом уверен. Каждый раз, когда я намеревался выйти на крест через свои каналы, все указывало на препятствия со стороны Хаксли.

— Надеюсь, вам известно, что кое-кто из коллекционеров вообще не верит в существование Арагонского креста. Никому доподлинно не известно, владела ли им Екатерина Арагонская или это легенда.

— Уверяю вас, он существует.

Дэрвуда охватила ярость — еще бы, Ховард Ренделл в очередной раз одурачил его! Многие годы Эллиот неустанно искал Арагонский крест. Эта вещь значила для него больше, чем Либерти Мэдисон могла себе представить. Арагонский крест символизировал для него полную и окончательную победу над человеком, который в течение пятнадцати лет пытался сломить и уничтожить его. Эллиота пьянила сама мысль о том, как близко он подошел к заветной цели.

— Повторяю, крест существует на самом деле. Он принадлежал покойному графу.

— А что вы скажете, если я сообщу вам, что этой вещицы нет в коллекции лорда?

— Скажу, что вы плохо осведомлены. У меня имеется неопровержимое доказательство, что крест хранится в фамильном особняке Хаксли. — Говоря это, Дэрвуд попытался сдержать нервные нотки, едва не ворвавшиеся в его тон. — И я намерен его заполучить.

— Любой ценой?

— По меньшей мере ценой брака.

— Понятно. И это ваше последнее условие?

— Да.

— Смею предположить, что вы надеетесь, будто я доставлю вам минимум хлопот.